Хакер хочет в Тамбов
Шрифт:
Последний день своего пребывания в Тарасове Воронцов лежал на диване, – Лилия кивнула на кушетку в углу гостиной, – и меланхолично листал телефонный справочник.
И вот, неделю назад – исчез, не оставив даже краткой записки.
Воронцова ткнула белый тлеющий фильтр «Голуаза» в круглое донце хрустальной пепельницы и с силой затушила сигарету.
Я внимательно выслушал ее историю, копирнул основные моменты в свою память. Но, надо признаться, большого энтузиазма она у меня не вызвала.
– Давайте сразу определимся, –
Мне, собственно говоря, следовало произнести такую фразу:
«Мне влом заниматься такой ерундой, а тебе, голубушка, это не по карману. Скажи спасибо, что выслушал, и – желаю удачи».
Но это, разумеется, было бы с моей стороны невежливо, и поэтому я перекодировал ее на более цивилизованный язык, оставив смысл в неприкосновенности:
– Ваша история вызывает у меня сочувствие, но, по правде говоря, не кажется перспективной. Я ведь не фирма добрых услуг, а частный детектив. Мне приходится зарабатывать на хлеб с маслом, подчас рискуя жизнью. И мои клиенты должным образом оценивают мой труд. Вы имеете представление о существующих расценках?
– Более-менее, – неуверенно ответила Лилия. – Но насчет денег вы можете не беспокоиться.
Я удивленно поднял брови.
– То есть?
– У меня есть друг, близкий друг, который... обеспечивает существование нашей семьи, – пояснила Лилия без тени смущения. – Жить-то на что-то надо, а от моего супруга толка – что от козла молока.
И тут же поправилась:
– В финансовом смысле, разумеется.
Честно говоря, я никак не мог решиться отказать Воронцовой, хотя здравый смысл подсказывал мне, что не стоит ерзать на этой работе.
Однако я уже упустил решающий момент для того, чтобы встать и, извинившись, покинуть квартиру. Словно мне было выброшено диалоговое окно и я отказался выходить из программы. Так что Лилия восприняла мое молчание как согласие сохранить сформированный ее рассказом файл, вместо того, чтобы благоразумно выйти, не сохраняясь.
Что здесь сыграло свою роль – ее загадочные глаза, излучающие мольбу о помощи, или противоречащая жалобному взгляду холодная рассчетливость, сквозившая в ее речи, – не могу сказать с уверенностью.
– В этой истории есть очень странный момент, – продолжала Лилия. – Дело в том, что Сергея видели в другом городе на второй день после его исчезновения.
Стоп-стоп! Кнопка «пауза».
Это что же получается?
Он жив, здоров и известно его местопребывание?
Тогда что я тут делаю целых сорок минут?
Мои положительные эмоции как рукой смело.
– Но позвольте, – начал я, хмыкнув, пытаясь скрыть возмущение, – зачем же тогда...
Воронцова остановила меня долгим, пронизывающим до глубин моего сознания взглядом. Мне на секунду показалось, что я тону в черном вечереющем небе, застланном тыжелыми грозовыми тучами.
– Я еще не закончила, – произнесла она со значением. – Давайте вы не будете делать скоропалительных
Мне ничего не оставалось, как вернуться в предыдущую версию сохранения – сесть, закинув ногу на ногу в старом кресле возле занавешенного плотными шторами окна с семейством кактусов на белом подоконнике.
– Рита Попова, моя однокурсница по психфаку, была на семинаре в Тамбове, она туда часто наезжает в командировки. И вдруг увидела там моего мужа, – рассказывала Воронцова, широко раскрыв глаза, так что ресницы доставали до бровей. – Сергей, по ее словам, выглядел как сумасшедший. Сидел возле памятника на Октябрьской площади в очень странной компании.
– Женщины легкого поведения? – спросил я игриво. – С мужчинами это случается, не огорчайтесь так, Лиля. Вдруг все бросают, срываются с места, покуролесят недельку-другую, поменяют данные в сетапе – и возвращаются домой с повинной.
– Я не совсем вас поняла, – Лиля удивленно заморгала, – но это совсем не то, что вы думаете. И, кстати, Сережа всегда был очень... домашним.
– Ручным, что ли? – усмехнулся я.
Но Воронцова отрицательно покачала головой.
Это плавное движение было настолько завораживающим, -Лиля удачно продемонстрировала мне свой профиль и снова уставилась мне в глаза, – что я решил оставить свою иронию при себе, настолько неуместными казались шутки в присутствии такой женщины.
– В Тамбове его видели дважды, – продолжала она.
– Как я уже сказала, сначала у памятника воинам-тамбовцам возле Краеведческого музея. Сергей сидел прямо на земле, подстелив газетку, и играл в карты на доллары с каким-то безногим оборванцем и еще одной сопливой малолеткой.
– Ничего себе компашка подобралась! – искренне удивился я.
– Рита тоже была очень изумлена и сказала, – Воронцова лишь развела руками, – что ей было необычайно странно наблюдать эту дикую картину, и что это вызывало у нее оторопь пополам со страхом.
– А второй раз? – начал я проявлять интерес.
– Он попался на глаза Рите возле стадиона «Динамо», рядом с гостиницей. Сергей шел по улице, словно пьяный, размахивая руками и разговаривая сам с собой, – поведала мне Лиля. – И знаете, что он говорил?
Мне даже не пришлось изображать любопытство, оно и так было написано на моем лице.
Лилия собралась с силами и произнесла то, что я меньше всего ожидал услышать:
– «Как же мне ее убить? Нож или пистолет? А может, связаться с местной братвой?» И когда Рита окликнула Сережу, он ничуть не смешался, быстро поздоровался с ней, спросил, как дела и, не дожидаясь ответа, быстро побрел дальше, куда-то к набережной. Что вы на это скажете?
Воронцова откинулась в кресле и прикурила очередную сигарету.