Хакеры 3. Эндшпиль
Шрифт:
— Ушла, сволочь…
— Все, поехали, пока не прибыли менты! — рявкнул еще кто-то, взревел мотор, и фургон понесся прочь.
Ник почему-то ожидал, что его сейчас начнут бить, но все снова пошло не так. Его аккуратно подняли с пола, усадили на сиденье и сняли с головы куртку.
— Ну и дурак же ты, земеля, — укоризненно сказал Нику человек, сидящий напротив.
Это был Паша, брат Коли.
Фургон долго трясся по каким-то закоулкам, огромным заброшенным промзонам, после чего въехал в ангар, и вся компания пересела во вполне приличный
«Вся компания» означало Пашу и еще двоих, тоже русских. Раньше Ник никогда их не видел. Толстяк, который сидел за рулем, отрекомендовался Володей, а второго все звали Иваныч. Судя по атлетической фигуре и шрамам на лице, спортсмен или военный. Или то и другое вместе. В подмышечной кобуре Иваныча висел автоматический пистолет Стечкина. Видимо, это он стрелял в Синку.
Пока они мотались по Детройту, Паша ничего объяснять не стал. А вот когда они разместились в лимузине — Володя снова отправился за баранку, а Иваныч сел с ними в хвост, — Паша достал из ведра со льдом бутылку калифорнийского шампанского и хлопнул пробкой в потолок, сказавши:
— Ну, с возвращением, блудный сын. Андрей Львович будет счастлив.
— Я уже отписал ему, — сообщил Иваныч.
— Ничего не понимаю… — сказал Ник, принимая ледяной фужер. Иваныч ломал шоколадку «Аленка», содрав с нее серебристую фольгу. В вазе лежали бананы и сочные даже с виду груши. Из скрытых динамиков еле слышно заиграла музыка. «Ранетки», чтоб они сгорели. Но сейчас Ник был готов расцеловать во все места даже этих бездарных кикимор.
— А что тут понимать? — Паша строго посмотрел на Ника. — Ты дурак, я же говорил. Кстати, где мой коммуникатор, что я тебе подарил?
— В Мексике, в Сьюдад-Хуаресе, — слабо улыбнувшись, сказал Ник. — У меня его отобрали при аресте.
— Как они у тебя башку не отобрали… — проворчал Паша. — Ладно, чокнемся…
Фужеры отозвались тоненьким звоном.
Ник отпил шампанского и выглянул в окошко, чуть отодвинув шторку. Лимузин ехал по пригородам Детройта и, кажется, уже почти выбрался из умирающего города.
— Мы едем в Вашингтон, в посольство Российской Федерации на Висконсин-авеню, — пояснил Паша, взяв квадратик «Аленки». — Иваныч, там икра черная в холодильнике, сделай пару бутербродиков, будь ласка…
— Сейчас, — сказал Иваныч.
— Спасибо… Так вот, дружище Ник, скажи спасибо, что есть такой человек, как Андрей Львович Гумилев. Именно его ты должен благодарить за то, что хлебаешь сейчас неплохое игристое вино и даже закусишь его икоркой, а не плаваешь брюхом вверх в озере Мичиган. Хотя нет, плавал бы ты еще нескоро. С тобой до того долго-долго и больно-больно разговаривали бы нехорошие люди.
— Эйзентрегер?
— И Эйзентрегер в том числе. Я просто хренею с господина Пимонно, — покачал головой Паша. — Из всех вариантов выбрать самый нелепый! Все же бога действительно не существует, иначе он давно бы поразил Ватикан своими супермолниями и файерболами. Зачем ты поперся в Мексику, скажи мне?!
—
— Лекса он искал… Лекса мы тоже искали. Нет твоего Лекса. Пропал. И что было первостепенным объектом твоих дурацких поисков? Лекс или Синка?
— Лекс… Или Синка. Нет, пожалуй, все же Лекс.
— Хорошо хоть так. В противном случае мы бы тебя вряд ли сейчас выслушивали. Дурацкие поступки не поддаются никакой логике, потому ты и добрался аж до Детройта без особых потерь… Кстати, а где Бад?
— Бад погиб. В Мексике, когда мы бежали из тюрьмы.
— Ишь ты. Выкрутился, получается… Он такого тут наворотил. Хотя ну его, о покойниках или ничего, или хорошо, аут бене аут нихиль… Да и вообще, довольно о делах минувших дней. Лису-то не потерял?
Вместо ответа Ник сунул руку в кармашек и достал фигурку зверя. Паша потянулся было к ней, чтобы взять и рассмотреть поближе, но в последний момент отдернул пальцы. Словно испугался удара электрическим током.
— Хорошо хоть так, — повторил он.
Ник спрятал лису.
— Бутеры, — сообщил Иваныч, выставляя тарелку с щедро намазанными икрой и маслом ломтями белого хлеба. — Ешьте, нам ехать еще долго, а останавливаться по всяким закусочным не стоило бы.
Ник взял бутерброд, но так и держал его в руке, не откусывая. Перед глазами почему-то прокрутились кадры последних событий: Синка, прыгающая в воду…
— А зачем я понадобился Гумилеву? — спросил он.
С аппетитом жующий Паша поднял палец, дожевал, проглотил и сказал, словно о чем-то совершенно незначительном:
— Видишь ли, Андрей Львович, похоже, решил объявить войну Четвертому Рейху.
ГЛАВА 20
FALLOUT 3
Невада, Соединенные Штаты Америки, 2014 год
— Брат! Ты случайно не был на байк-фесте в Малоярославце в две тысячи шестом?
Лекс прислушался. Судя по всему, говорил все тот же седой байкер со свастикой на шее, и обращаться он мог только к Андерсу.
— А если бы и был, — послышался брюзгливый голос наемника. — Какая тебе, на фиг, разница? Молочного брата встретил?!
— Я тоже был… Я тебя запомнил, у тебя на правой бицухе татуировка змеи… Классно выполнена. Ты помнишь, мы пили самогон? Меня зовут Кен, Кен-Бомбер, помнишь?!
Андерс грязно выругался.
— Зря ты так, — укоризненно сказал Кен. — Я бы мог посодействовать. Я же понимаю, что скоро все кончится.
— Да пошел ты… Надеюсь, вас всех линчуют в местных традициях. И красиво развесят на деревьях.
«А ведь это он напрасно, — подумал Лекс. — Самое время подыграть байкеру. Может, что-то полезное из этого и получилось бы. Конфронтация уж точно не поможет…»
И Андерс сообразил.
— Погоди… — нерешительно сказал он. — Это у тебя был переделанный полицейский «харлей» с языками пламени на бензобаке? «Полис спешиал» пятьдесят первого года?