Халхин-Гол. Первая победа Жукова
Шрифт:
Дисков к пулемёту больше не оставалось, но штурмовой отряд отступал, унося раненых. Красноармейцы кинулись было преследовать врага. «Гочкис» заставил их залечь.
– Что, получили? – кричали бойцы.
– Суньтесь ещё, все здесь останетесь!
Астахову принесли трофейный автомат.
– Гляньте, товарищ лейтенант. Вам он как раз пригодится. И магазины запасные.
– Воды лучше дайте, глаза промыть.
Санитар осторожно лил воду из фляжки, затем протёр глаза ваткой. Резь уменьшилась,
– Я вам глаз перевяжу, а вы шагайте в санчасть, – сказал санитар. – Кто-нибудь из бойцов вас проводит.
Появился ротный Назаренко и оглядел Василия.
– Ты у нас как пират одноглазый. Повоевал?
Бесцеремонность старшего лейтенанта всегда задевала Астахова. Какого ответа он ждёт?
– Атаку вражеской пехоты отбили, – козырнул лейтенант. – Потери подсчитываем.
– В санчасть собрался?
– Нет, пока останусь со взводом. Вечер наступает, неизвестно, что японцы к ночи придумают.
Назаренко никак не отреагировал. Глянул, как вытаскивают из окопа двух погибших пулемётчиков.
– Расчёт заменил?
– Так точно.
– Пусть диски срочно набивают.
Старший лейтенант поднял с бруствера трофейный автомат, осмотрел его.
– Японской трещоткой вооружиться решил?
– Решил. Автомат в ближнем бою штука эффективная, а с пистолетом много не навоюешь.
– Тебе и не надо воевать, – снисходительно заметил Назаренко. – Взводом чётко командуй и с сержантов строже спрашивай.
– Вон мои сержанты лежат. Двое погибли, один тяжело ранен.
– Товарищ лейтенант из пулемёта лично огонь вёл, – не выдержав, вмешался пожилой санитар. – Если бы не он…
– А ты чего встреваешь? Занимайся ранеными и не лезь, куда не просят.
Быстрым шагом подошёл комбат Лазарев. Увидев перевязанное лицо Астахова, спросил:
– Что, ранили, Василий?
– Песком хлестнуло, товарищ капитан.
– В санчасть тебе надо. С глазами шутить нельзя. Или Назаренко не отпускает?
– Пусть идёт, – пожал плечами ротный. – Обойдёмся как-нибудь. Савелий Балакин его заменит.
– А кто командира первого взвода заменит, который полчаса назад погиб? Или Астахов так плохо командует, если ты его с лёгкостью отпускаешь?
– Справляется…
Что-то в тоне старшего лейтенанта комбату не понравилось. Спросил Астахова:
– Как боевое крещение? Крепко японцы напирали?
– Умеют воевать, – отозвался Василий. – До линии окопов добрались. Штурмовой взвод напролом шёл. Вон в сетчатых касках валяются. Одного живьём хотели взять, он себя гранатой подорвал. Японского поручика ранили, а он снова поднимается. Получил ещё одну пулю, солдаты его вместе с мечом уволокли.
– Из «Дегтярёва» сам огонь вёл?
– Когда
– Выходит, Астахов штурмовой взвод развернул. Так? – спросил комбат у Назаренко.
– Все воевали как надо, – отозвался ротный.
– Ну этих штурмовиков не просто остановить. Какие потери рота понесла?
Назаренко замялся. Выступил вперёд и доложил о потерях ротный санинструктор Федулов.
– Погибли одиннадцать человек, в том числе командир первого взвода. Восемнадцать раненых переправили на западный берег в санбат.
– Тяжёлых нет?
– Хватает, – вздохнул Федулов. – Штыковые ранения в живот, двоих осколками издырявило, у других по несколько пулевых ран от «Гочкисов» и автоматов.
Комбат снял фуражку и коротко обронил:
– За пару часов три десятка ребят выбыло. Ладно, закрепляйтесь на позициях.
Когда комбат ушёл, Астахов попросил санинструктора:
– Матвей Устинович, ты человек опытный, посмотри, может, без санчасти обойдусь.
– Иди-иди лечись, – отмахнулся Назаренко. – Комбат уже знает, что ты герой. Штурмовой взвод в одиночку переколотил.
Неприязнь ротного Назаренко к Астахову родилась уже давно, когда взвод Василия занял второе место в полку по стрелковой подготовке. Вроде бы радоваться надо, все успехи в зачёт роте идут. Но старший лейтенант почему-то решил, что Астахов его подсиживает. На этот раз Василий не выдержал:
– А без подковырок нельзя? Чего ты язвишь без конца?
Назаренко хотел что-то ответить, но промолчал. Перехватил неодобрительный взгляд старого земского фельдшера Федулова, которого уважали в роте. Да и весь второй взвод был явно на стороне своего командира.
Лишь политрук Боровицкий, появившийся, как всегда, после боя, назидательно выговорил Астахову, что со старшими командирами так грубо разговаривать нельзя – плохой пример для подчинённых. Но Боровицкий авторитетом в роте не пользовался, и никто не отреагировал на его поучения.
Тем временем Федулов, призванный недавно в армию, размотал повязку и внимательно осмотрел глаз. Удалив несколько песчинок кусочком влажного бинта, промыл глаз раствором марганцовки. Полегчало. По крайней мере, резь прошла.
– Остаюсь, – решительно заявил Василий.
– Думаю, нормально всё будет, – согласился с ним Матвей Федулов. – Тем более ветер стих, да и солнце заходит, слепить не будет. Повязка не нужна?
– Нет, – покачал головой лейтенант. – Чего людей пугать, как пират одноглазый.