Халтура
Шрифт:
Думаю, идея была в том, чтобы зачатый в этот период ребенок вне всяких сомнений являлся законным отпрыском мужа. А может, в том, чтобы юная жена провела целый месяц навеселе — этакая буйная викингша.
Я понятия не имею, точна ли с научной точки зрения обнаруженная мной — преимущественно в Интернете — информация. Однако для моих целей важна была не точность, а сам источник вдохновения. Поэтому из новобрачных, медовухи и скандинавской атмосферы я состряпал
Итак, я смешал их, посадил в середину Гарри и радостно смотрел, как занялся пожар.
Я сидел в своем офисе и сортировал счета, когда позвонил Мак.
— Мне нужна твоя помощь, — сказал он.
Я впервые услышал от него столь длинную фразу.
— Ладно, — ответил я. — Где? — С лаконичностью у меня тоже все о'кей.
— Паб «Лун-Айленд», — сказал Мак. — Ригливилл.
— Еду.
Я положил трубку, поднялся, надел черный кожаный плащ и сообщил своему псу:
— У нас дело.
Мой пес Мыш, весивший больше многих европейских автомобилей и до этого мирно дремавший возле единственной отдушины системы отопления, радостно вскочил с пола. Встряхнул густой серой шерстью, уделив особое внимание всклокоченной, почти львиной гриве на шее и плечах, и мы отправились на выручку друга.
Октябрь выдался дождливым и холодным, а в тот день в качестве бонуса прилагался еще и ветер. Я нашел парковку для своего потрепанного «фольксвагена-жука» и, подняв плечи, зашагал по Кларк на север, навстречу ветру. Мыш трусил рядом.
Паб «Лун-Айленд» располагался неподалеку от бейсбольного стадиона «Ригли Филд» и перед играми, а также после них бывал набит под завязку. Это просторное заведение с многочисленными залами и уровнями вмещало несколько сотен человек. Кирпичная стена перед входом была обклеена большими плакатами. Хотя бумагу насквозь промочил дождь, на них все еще читались надписи «ЧИКАГСКАЯ ПИВНАЯ АССОЦИАЦИЯ» и «НОЧЬ ЖИВОГО ПИВА», а также сообщение о фестивале домашнего пива и состязании, под которым стояла сегодняшняя дата. Через дверь непрерывно сновали люди.
— Ага, — сказал я Мышу. — Это объясняет, почему Мак здесь, а не у себя. Он наконец-то обрушил свое новое темное на беззащитную публику.
Мыш укоризненно посмотрел на меня из-под мохнатых бровей, потом опустил голову, вздохнул и зашлепал прямиком к двери. Там нас ждал Мак — жилистый лысый мужчина в черных слаксах и белой рубашке. На вид ему можно было дать от тридцати до пятидесяти. Его ничем не примечательное, незапоминающееся лицо обычно казалось задумчивым и спокойным.
Однако сегодня я бы назвал его мрачным.
Укрывшись наконец от дождя, я вручил свой шестифутовый дубовый посох Маку, а сам выбрался из плаща. Тщательно отряхнул его — капли воды
Мак владеет пабом, где часто собирается сверхъестественная община Чикаго. Он повидал предостаточно паранормальных пакостей — и уж если встревожился, значит, мне никак не обойтись без усиленного заклинаниями слоя кожи между моим нежным телом и причиной беспокойства. Я забрал посох. Мак кивнул мне, после чего сел на корточки перед Мышом, который с серьезным видом протянул лапу. Мак пожал ее, почесал пса за ушами и сказал:
— Пропала девушка.
Я кивнул в ответ, не обращая внимания на странные взгляды некоторых посетителей. Это было в порядке вещей.
— Что известно?
— Муж, — ответил Мак. Мотнул приглашающе головой, и я последовал за ним в глубь паба. Мыш прижимался к моему боку, дружелюбно виляя хвостом. Полагаю, нарочито. Мыш — очень большая собака, и если он не демонстрирует открыто свое дружелюбие, люди начинают нервничать.
Мак провел нас через несколько залов, каждый стол и кабинка в которых были отведены различным пивоварам. Самодельные вывески, пестревшие восклицательными знаками, восхваляли всевозможные зелья — кроме той, возле которой остановился Мак. Картонный треугольник скромно сообщал, что здесь разливают «ТЕМНОЕ МАК-ЭНЕЛЛИ».
Возле соседней кабинки симпатичный стройный молодой человек, похожий на библиотекаря, беседовал с офицером полиции, заламывая руки.
— Вы не понимаете, — говорил молодой человек. — Она не могла просто уйти. Только не сегодня. Сегодня начинается наш медовый месяц.
Полицейский, лысеющий крепыш с носом более красным, чем давала на то основания погода, покачал головой.
— Простите, сэр, но когда она пропала? Час назад? Два? Мы начинаем поиски не раньше, чем пройдет двадцать четыре часа.
— Она не могла просто уйти! — выкрикнул молодой человек.
— Послушай, парень, — сказал коп. — Ты не первый, чья невеста запаниковала и сбежала. Хочешь совет? Начни обзванивать ее бывших дружков.
— Но…
Коп ткнул молодого человека пальцем в грудь.
— Успокойся, парень. Приходи через двадцать четыре часа. — Он повернулся, чтобы уйти, и едва не врезался в меня. Сделал шаг назад и нахмурился. — Вы что-то хотели?
— Я всего лишь купаюсь в лучах вашего сочувствия, офицер, — ответил я.
Его лицо потемнело, но прежде чем он успел сделать глубокий вдох и обрушиться на меня всем своим весом, Мак всунул ему в руку кружку темного эля. Коп немедленно ее осушил. Покатал последний глоток во рту — исключительно для рисовки, — после чего швырнул кружку Мак-Энелли, рыгнул и отправился восвояси.
— Мистер Мак-Энелли, — произнес молодой человек, поворачиваясь к Маку. — Она так и не появилась! — Затем перевел взгляд на меня. — Это он?