Хамелеон 2
Шрифт:
О том, какими окольными путями он поначалу пробивался на прием к этому человеку, можно было написать отдельную приключенческую книгу, полнящуюся интриг, погонь и даже стрельбы. Одним вечером его реально чуть не подстрелили в Мадриде, когда из окон посольства Финляндии ударили винтовочным залпом по проходящему мимо него патрулю республиканцев, следом за которым двигался и Геркан. Но по причине отсутствия всякого таланта к писательскому ремеслу, делать он этого не планировал. Ему вполне хватило того, что успех, в конечном итоге, был достигнут. Правда, пришлось раскрыться перед другой, куда более весомой, «шахматной фигурой Сталина» — послом СССР в Испании — Марселем Израилевичем Розенбергом, чтобы получить добро на определенное «нахальство». А всего и требовалось, оказывается, что подойти к охране здания правительства да напрямую сказать, что он является личным посланником Сталина к премьер-министру Хиралю.
Впоследствии Розенберг даже изволил громко смеяться, когда Геркан отчитывался перед ним об успехе данного своего мероприятия. Этот дипломат-разведчик, вхожий в высшие банкирские и политические
— Меня допустят до штурвала? — аж несколько опешил Крыгин, поскольку после перехода на сторону мятежников всех прочих русских пилотов-эмигрантов, ему более не доверяли поднимать крылатые машины в воздух. Опасаясь, что он тоже махнет вслед за бывшими сослуживцами и земляками. Хотя и не гнали со службы вовсе, прекрасно осознавая, сколь хорошо тот её знает в отличие от очень многих местных офицеров.
— Именно! И лучше бы нам с вами обзавестись каким-нибудь гидропланом. Это возможно? — мило так улыбнулся Александр, решив сперва поинтересоваться осуществимостью одной из немаловажных частей намеченного им плана, так сказать, мирным путем. В ином случае ему пришлось бы идти на поклон или же ругань к местному командованию, которое пока еще даже не было в курсе, что у него временно забирают пилота. Бардак в стране был такой, что он смог пройти на военный аэродром, лишь предъявив караулу на воротах свой «вездеход», вовсе минуя офицеров части, убывших почти всем составом на обед в один из ближайших ресторанов. Потому не было ничего удивительного в том, что шпионаж цвел и пах в Испании всеми доступными красками и ароматами.
— Всё будет зависеть от степени важности имеющегося у вас на руках документа и отношения к нему местного руководства, — лишь пожал плечами в ответ авиатор. — А так, конечно, возможно. Почему бы нет? У нас имеется несколько устаревших летающих лодок MS-62, применять которые в боях уже совершенно невозможно. Слишком тихоходные и, скажем так, обветшалые для непосредственного участия в сражениях. Но не переживайте, — заметив вылезшее на лицо собеседника хмурое выражение, тут же принялся успокаивать того морской летчик. — Разваливаться в воздухе им тоже пока еще рано. Ресурс, что у планеров, что у двигателей, остался вполне достаточный. На сотню взлетов и посадок любой из имеющихся машин вполне хватит. — Да, ресурс самолетов с деревянным каркасом всегда считался не только по летным часам, но и по количеству удачных приземлений. И зачастую тысяча — полторы возвращений на земную твердь или же морскую гладь являлись максимумом для конструкций подобных аэропланов, после чего их, либо отправляли на капитальный ремонт, либо списывали в утиль.
— В таком случае, не сопроводите ли меня к своим командирам, чтобы мы смогли решить этот вопрос? Не терпится, знаете ли, приступить к работе по профилю! — прихватив за рукоять, потряс Геркан своей камерой.
Всю последующую неделю они провели в полетах. С позволения руководства авиационной школы на выделенном им гидроплане были закрашены все символы государственной принадлежности и вместо них на фюзеляже и крыльях намалевали очень крупными буквами французское слово «PRESSE», что означало — «ПРЕССА». Ни удрать, ни отбиться, от самого завалящего истребителя у полностью разоруженного MS-62 не имелось никакой возможности, отчего полагаться обоим приходилось лишь на собственное зоркое зрение да это самое слово. Машины данного типа имелись у обоих сторон конфликта, потому у Геркана теплилась надежда, что прежде чем открывать огонь, к ним подойдут поближе, что одни, что другие. И, опознав гражданскую машину, тем более машину имеющую отношение к средствам массовой информации, не станут тратить на неё патроны. Да и лезть в самые жаркие места Александр вовсе не планировал, отчего возможность повстречать в воздухе вражеский истребитель сводилась практически к нулю. Но береженого, как известно, и Бог бережет. Так-то он уже располагал общей информацией о ближайших двух годах хода гражданской войны в Испании и потому прекрасно знал, что и как следует докладывать тому же Сталину при их будущей беседе. А вот заранее разведать запасной путь собственного отхода и подготовиться к операции по вполне возможной экспроприации в свою пользу определенных ценностей, было крайне необходимо. Именно поэтому ему требовался русскоговорящий пилот, которого можно было шантажировать судьбой оставшейся в России родни, и гидросамолет способный добраться от Лос-Алькасарес до побережья Франции без промежуточных посадок.
О да! Геркан, которому откровенно надоело играть роль шпыняемой всеми подряд пешки, ни много, ни мало, нацелился на откусывание своего куска от пирога золотого запаса Испании.
Впрочем, даже в удачной краже малой части означенного богатства имелась немалая ложка дегтя. Как помнил Александр, львиная доля испанского золота находилась не в слитках, а в монетах. И ныне это была огромная проблема! После отказа ведущих стран мира от золотомонетного стандарта появляться где бы то ни было с позвякивающими в карманах соверенами[1] или же долларами, равно как с рублями, кронами, франками, марками, занятием являлось крайне опасным. В тех же США, начиная с 1 мая 1933 года, любое частное лицо вовсе могли засудить и упечь за решетку лет на 10, за владение золотыми монетами или же слитками на сумму свыше 100 долларов. В прочих же странах они банально были запрещены к обороту, перестав выполнять функцию официального средства платежа. Так что даже украсть часть испанского золота было совершенно недостаточно, чтобы обеспечить себе последующую небедную жизнь. Впоследствии его еще требовалось каким-то образом конвертировать в деньги. Тот же Советский Союз, к примеру, в известном краскому будущем производил аффинаж[2] с переплавкой прибывших из Испании монет в слитки и продавал их на Лондонской бирже, перечисляя полученные средства на счета испанцев, с которых те уже могли осуществлять свои международные платежи. А таковых имелось ой как немало — Польша, Чехословакия, Франция, Великобритания, Мексика, Аргентина — откуда только ни приобреталось оружие и многое иное республиканскими властями. Когда в открытую, а когда и контрабандным путем — действуя через брокеров крупнейших мировых торговцев оружием. Да и сам СССР, естественно, не оставался в стороне, отгружая танки, винтовки, пулеметы, артиллерию и самолеты с боеприпасами не только в кредит, но и за валюту.
Так что задуманная Герканом авантюра требовала наличия минимального количества вовлеченных в неё лиц, при максимально возможном техническом оснащении. Потому и пал его выбор на бывшего лейтенанта Российского Императорского Флота, чью престарелую мать он мог пообещать попытаться вывезти из Советского Союза вместе со своей супругой и сыном. Но в полной мере раскрываться перед Крыгиным краском планировал лишь после своего второго приезда в Испанию, на который он очень сильно планировал напроситься после своего будущего доклада Сталину. Ведь кому, как не ему, уже побывавшему в Испании танкисту, было помогать в обустройстве на месте будущих советских «добровольцев» из числа коллег по бронетанковому ремеслу? Именно по этой причине всё время пребывания на Пиренейском полуострове он активно учил испанский и даже просил приданного ему в помощники авиатора стараться разговаривать с ним на местном языке.
Что же касалось географии его полетов, то, помимо пары вылетов совершенных для галочки в сторону занятых мятежниками островов Форментера, Ибица и Мальорка, откуда вполне себе могли действовать вражеские легкие морские силы и гидропланы, всю остальную неделю он, по сути, отрабатывал наиболее реальный маршрут вывоза золота. Притопив то на время рядом с одним из внутренних островков прилежащей к Лос-Алькасарес бухты, его виделось вполне реальным вывозить потихоньку, раз за разом совершая оттуда вылеты на гидроплане в сторону озера Этан-де-То, что располагалось уже на французской территории и где уж точно не имелось лишних глаз по причине скудости населения. Проблем тут, конечно, возникало множество. Но, пожалуй, самой главной являлось расстояние. Почти 750 километров по прямой в одну сторону никак не позволяли загруженному MS-62 проделывать подобный путь туда и обратно без дозаправки в той же Барселоне. Вот и прикидывал Геркан, как и что тут можно было сделать, чтобы и рыбку съесть и косточкой не подавиться. Ведь главный приз того стоил! Еще как стоил! Да и искать его впоследствии вряд ли стали бы, поскольку на каждой войне имелись не только погибшие, попавшие в плен и раненные, но и пропавшие без вести.
Однако прежде чем возвращаться на доклад в Москву, требовалось посетить еще одно место — военно-морскую базу, раскинувшуюся на побережье Картахены, рядом с которой в старых, выдолбленных в скале, пороховых складах десяти тысячам ящиков с золотом предстояло дожидаться погрузки на советские суда. Заодно именно там можно было свести знакомство с капитаном 2-го ранга Кузнецовым — военно-морским атташе СССР, что как раз в этих числах должен был появиться в тех краях, чтобы ужаснуться увиденному флотскому раздолбайству испанцев, да, засучив рукава, впрячься в подготовку оставшегося флота республики к будущим свершениям.