Хамелеон
Шрифт:
Таким вот образом уже в конце февраля 1931 года, почти за год до запуска в работу НАЗ-а[1], из ворот 4-го Государственного автомобильного завода, он же «Спартак», выехал первый отечественный малосерийный полноприводный автомобиль с колесной формулой 4x4. Если бы не провал с НАМИ-1, что оказался более чем втрое дороже Форда-А, и не отсутствие лобби со стороны конструкторских бюро пока еще строящихся крупных автомобильных заводов, вряд ли военным удалось бы подмять данное производство под свои нужды, да к тому же запустить там в серию свою машину. А так, тут в одном месте и в одно время сошлись интересы разом многих людей и структур. ВАТО[2] требовалось чем-то загрузить грозящий встать в простой завод, а армия желала получить технику, которая ей хоть как-то подходила и при этом не вызывала зубовный скрежет у представителей Спецмаштреста, контролирующего почти все производственные мощности страны. Так что внедорожник собранный на агрегатах, что уже вскоре обещали стать серийными, пришелся ко двору. Именно благодаря сему стечению многих обстоятельств автомобиль, названный ГАЗ-34, смог получить путевку в жизнь. Естественно, предварительно пройдя немало ходовых испытаний, и получив себе в отцы огромный перечень профессоров, инженеров, военных и политических деятелей, среди которых все же затесался скромный комвзвода РККА. Но самому
[1] НАЗ — Нижегородский Автомобильный Завод — наименование ГАЗ-а до 7 октября 1932 года, когда Нижний Новгород был переименован в Горький.
[2] ВАТО — Всесоюзное объединение автотракторной промышленности при ВСНХ СССР
Глава 9
Как заводить врагов и недругов. Часть 2
«Ты мне не нравишься» — наверное, именно такой простой фразой можно было охарактеризовать всё то словоизлияние, что Геркан услышал в свой адрес при первом знакомстве с новым временным руководителем — Дыренковым, Николаем Ивановичем. Стоило пока еще комвзвода завершить наиболее важные дела в столице и удостовериться в отправке с Дальнего Востока обратно в 3-й полк разбитого и им же разграбленного Т-18, что должен был послужить самому Александру лабораторной мышью, как он в середине марта 1930 года отправился-таки в Ленинград. Все же еще больше откладывать представление начальству было бы вовсе некультурно. Заодно требовалось своими глазами увидеть, как идут дела на Ижорском заводе и отчего они до сих пор не спешат внедрять сварку броневых листов в свой производственный процесс. Гинзбург, вон, все уши прожужжал уже, что те машины немецкого производства, кои он имел возможность наблюдать и даже щупать повсеместно руками при прохождении обучения на курсах ТЕКО[1], сплошь имели сварные корпуса. А это давало изрядный выигрыш, как в цене танка, так и в весе боевой машины. Тот же Т-18 вполне мог сбросить около полутоны, избавь кто его корпус от каркаса и заклепок. Что при отсутствии действительно мощных автомобильных моторов было отнюдь немаловажно для танкостроительной отрасли. Причем прекрасно понимал данный факт и начальник Опытно-конструкторского и испытательного бюро. Это, пожалуй, стало единственной точкой соприкосновения их взглядов. По всем же прочим проектам они едва не разругались вдрызг. Точнее, краском раз за разом указывал на те явные ошибки, что буквально бросались в глаза при изучении очередного взятого в работу проекта, что, естественно, сильно злило автора данных разработок. Вот и оставались они раз за разом каждый при своем мнении.
Естественно, Геркан очень сильно желал высказать своему руководителю, насколько сильно он считает того самодуром. Но делать этого не стал по одной простой причине — Дыренков, выдавая мертворожденные проекты, активно закапывал сам себя. И при правильном разыгрывании данного факта Александру виделось вполне возможным со временем скинуть его с тепленького местечка начальника бюро, дабы уместиться там самому. Да, оба они являлись копиями друг друга в плане принадлежности к приспособленцам без должного образования. Разница же между ними состояла в том, что у Дыренкова имелся какой-никакой опыт ведения собственных разработок, но отсутствовало всякое понимание того, что реально необходимо армии, отчего он действовал исключительно по присылаемым из УММ указаниям, корёжа предоставляемую ему для опытов технику направо и налево. А вот Александр как раз таки мог похвастать наличием понимания необходимого войскам, при отсутствии многолетнего реального опыта ведения работ с производственными предприятиями, руководству которых, зачастую, было вовсе начхать на пожелания каких-то там сторонних инженеров. Им бы стоило объединиться, да выдать на гора какой-то общий достойный проект. Однако Николай Иванович уперся в своем нежелании вести сотрудничество и продолжил вешать бронекорпуса собственного дизайна на все, что только могло двигаться по суше, банально игнорируя при этом факт неприспособленности тех же тракторных шасси к дополнительным весовым нагрузкам. Ведь изначально проектировались они для того, чтобы тянуть грузы за собой, но никак не тащить их на себе, чего не понимали очень многие. Вот и выходили из строя подобные машины не через положенное по регламенту время, а раз в десять быстрее.
Пожалуй единственным положительным моментом, отмеченным для себя комвзвода за все четыре дня командировки в Ленинград, было посещение того самого цеха завода «Большевик», где производили танки Т-18. Существовавшее при нем конструкторское бюро тоже не сидело, сложа руки, и, помимо работ над новым Т-19, занималось модернизацией производимой машины. Правда, не всегда удачной. Так Александр, как танкист, совершенно не оценил факт демонтажа на машинах 3-ей серии механизма поворота башни, что был заменен всего двумя рукоятками, упираясь в которые стрелок отныне был обязан вращать всю тяжеленную конструкцию с солидной инерцией исключительно за счет своей мускульной силы. Зато он был приятно удивлен проводимыми тут опытами по сварке брони, хоть и выходило пока не очень хорошо, ведь делалось все вручную и методом
— Высказывайте свое мнение, — обозначив тему совещания, как обсуждение в их тесном кругу проекта танка Т-12, Калиновский уставился на двух своих подчиненных, с которыми связывал определенные надежды. Он как раз получил письмо от наркомвоенмора содержащее ярко выраженное беспокойство товарища Ворошилова по поводу срыва программы выпуска танков данного типа, где между строк так и читалось — «А кто за это понесет ответственность?». Вот и Константин Брониславович желал бы знать, на кого, в случае чего, виделось реальным свалить всю вину. — Товарищ Геркан, ты первый.
— Прежде чем давать свою оценку, я хотел бы поинтересоваться. А к какому типу танков относится означенный Т-12? — сам того не понимая, задал ну очень неудобный вопрос Александр, поскольку попал им не в бровь, а в глаз. Работы над Т-12 начались за 2 года до принятия новой типизации танков, отчего этот проект действительно превратился в чемодан без ручки для руководства лишь полгода как созданного УММ РККА. И бросить уже было нельзя, так как в работы оказались вложены немалые средства, за которые требовалось держать ответ. Тем более, что тут просматривалась немалая политическая подоплека, связанная с лоббированием данного вопроса со стороны ЦК компартии УССР. И тащить его дальше в существующем виде было никак невозможно. Это понимали все, отчего в адрес ХПЗ и сыпались одна за другой рекомендации по улучшению машины, содержание которых свидетельствовало о необходимости создания, по сути, нового танка, взамен уже построенного и тестируемого. — Просто на роль общевойскового у нас метит Т-19, а в танки качественного усиления он не годится из-за слишком тонкой брони, — тем временем продолжал портить настроение своему начальству Геркан. — Оперативный? Так он для этого слишком тихоходный. Ведь прежде, чем давать свою оценку всему проекту, надо понимать, на что мне следует ориентироваться.
— Умный ты, товарищ Геркан, как я посмотрю. Так тут все умные! — едва сдержался хозяин кабинета от того, чтобы прихлопнут ладонью по столешнице. — А дела, почему-то, не делаются!
— Готов описать свое видение приведения данного проекта, как к общевойсковому танку, так и к более мощной машине! — мгновенно подлетел со своего стула слегка взбледнувший комвзвода. Направляясь в кабинет начальства, он никак не ожидал, что его почти сразу начнут песочить, поскольку толком даже не вошел в дела своего бюро.
— Садись уже. Чего вскочил-то? — махнув рукой, буркнул Калиновский. — Предположим, что мы должны получить танк качественного усиления. Каково твое видение необходимых доработок?
— В первую очередь следует минимум вдвое увеличить толщину брони, а лобовой вовсе втрое, чтобы она точно могла выдерживать огонь полковых трехдюймовок и малокалиберных противотанковых пушек, — вернувшись на свое место, Александр тут же принялся вспоминать итоги собственных размышлений насчет этой машины. — Соответственно, из-за значительного увеличения веса, потребуются совершено новый двигатель, КПП и движитель. Как по мне, тут придется поработать с авиационным мотором М-17, раз уж в Т-12 все равно установили двигатель от самолета. Ведь иного серийного силового агрегата потребной мощности у нас пока нет, — пожал он плечами для пущей наглядности вынужденности такого хода. — И расположение! Я полагаю необходимым повторить расположение силового агрегата, как это осуществлено на танке Т-18. Так мы избавимся от огромного количества пустого забронированного пространства внутри танкового корпуса, которое в нынешнем проекте присутствует в огромных количествах в районе моторно-трансмиссионного отделения, что в немалой степени способствует переутяжелению существующей машины. Так мы получим возможность сдвинуть башню ближе к корме и тем самым более равномерно распределим вес всей конструкции по опорным каткам подвески. Заодно и орудие можно будет установить более тяжелое и мощное. Ту же дивизионную трехдюймовку или вовсе зенитную пушку Лендера, что при внедрении бронебойного 76-мм снаряда позволит подобной машине уничтожать с больших дистанций даже тяжелые французские танки типа 2С с их противоснарядной броней, не говоря уже о менее защищенных целях.
— То есть, ты предлагаешь превратить один из существующих недостатков Т-12 в его достоинство? Пойти не по пути борьбы с излишним весом машины, а, наоборот, шагнуть вперед, сделав из него именно тяжелый танк? Оригинальное решение! — не смог не оценить изящество подобного хода заместитель начальника УММ, тем более что по «тяжелым» танкам у них вестись работы еще даже не начинались. Приглашенная для претворения в жизнь подобного проекта группа немецких инженеров лишь только-только прибыла в Ленинград и ещё не приступала к реальной работе. Что было упущением! Да и, учитывая, через какие трудности прошел прототип Т-12, до сих пор не получивший, ни артиллерийского вооружения, ни родного мотора, идеи Геркана о применении того, что уже давно имеется в производстве, выглядели более чем здраво. Впрочем, этот комвзвода и прежде высказывал подобные мысли, показывая себя не только достойным краскомом, но и разумным хозяйственником, чем не могли похвастать очень многие из числа инженерной братии. — Что еще предложишь?
— На самом деле, там много что необходимо переделывать. Тот же топливный бак следует полностью убрать из боевого отделения. Надо, наконец, начинать отказываться от подвески тракторного типа, поскольку опорные катки небольшого диаметра при скоростном марше очень быстро перегреваются и выходят из строя один за другим. Опять же, требуется всячески давить на управление Ижорского завода, чтобы там начинали осваивать автоматическую электросварку бронекорпусов. Тут ведь минимум тонна лишнего веса уйдет даже с нынешнего Т-12, откажись мы от клепки! Тонна! Ну, не умеют делать сами, пусть обратятся к тем немецким компаниям, которые варили корпуса германских «больших тракторов». Да, я понимаю, что у нас химический состав брони, скорее всего, другой. Но там ведь люди уже имеют определенную наработанную базу знаний! Банально понимают, в каком направлении двигаться! Затраты-то, на фоне будущей экономии средств и времени при производстве тысяч бронекорпусов, окажутся копеечными! А положительный эффект — колоссальный!