Хамза
Шрифт:
– Это оскорбление!
– крикнул Насыров.
– Дать слово Хамзе!
– кричали из зала.
– Пускай сам всё расскажет!
Хамза быстрой походкой уже шёл между рядами.
Когда он поднялся на сцену, в зале раздались аплодисменты.
Хлопали не делегату курултая, не участнику дискуссии о коллективизации. Хлопали любимому поэту, стихи которого для многих сидевших в зале в своё время стали началом поворота к новой жизни.
– Товарищи!
– энергично начал он, и глаза его засветились молодо и весело.
– Советская
Ещё совсем недавно Шахимардан - этот далёкий горный кишлак - был гнездом религиозного фанатизма, суеверий и предрассудков. Сейчас с этим покончено! В Шахимардане организован колхоз, построена красная чайхана, поставлен памятник Ленину.
Мы провели с гор канал и приступаем к созданию общественной системы арыков. Большинство наших женщин и девушек уже сняли паранджу... Наша артель берёт обязательство образцово провести сев и собрать хороший урожай... Мы шли, идём и будем идти этим путём. И никому нас с него не свернуть!..
На этот раз дастархан был разостлан на той самой террасе, которая висела над пропастью. В предвечерних сумерках фиолетовые вершины гор были окрашены последними лучами уже зашедшего за край земли солнца.
Сегодня собрались только свои, шахимарданские. Шёл доверительный разговор. И святой Миян Кудрат предался воспоминаниям о тех временах, когда он сам ещё был здесь смотрителем гробницы.
Но всех интересовали будущие события. Все выжидательно смотрели на хазрата, надеясь, что для своих он откроет какие-то особые секреты.
– За границей всё готово, - многозначительно произнёс наконец Миян Кудрат.
– Но знаете, уважаемые, что великий аллах ниспошлёт нам победу только в том случае, если прибытие войск ислама будет поддержано всенародным восстанием. Сигналом к восстанию всего народа станет разрушение гробницы по инициативе Хамзы.
– Но Хамза, насколько я знаю, как раз не хочет допустить разрушения гробницы, - удивлённо поднял брови Бузрук-ишан.
– Надо внушить народу, что Хамза хочет разрушить гробницу, что он получил приказ из Самарканда от Ахунбабаева, - насупился хазрат.
– Очень важно, чтобы все поверили в это. Только тогда народ поднимется на защиту ислама. А разрушат гробницу люди нашего славного Нормата-курбаши. Вам всем на это время придётся уйти в горы. Я тоже буду находиться в горах. Когда всё будет окончено, вернёмся обратно... Во время военных действий никого из нас, кроме Гиясходжи, не должно быть в Шахимардане.
– Мой хазрат, - поинтересовался Бузрук-ишан, - кто будет у нас главой нового государства?
– Наше новое государство будет возглавлять достойный человек. Кандидатура ещё не намечена, но я думаю, что это будет верный слуга ислама.
– Хазрат, - спросил Гиясходжа, - а где Алчинбек Назири?
Миян Кудрат вздохнул.
– Я не хотел раньше времени говорить вам об этом, но, видно,
Все напряжённо подались вперёд.
– Алчинбек Назири арестован. В последнее время он слишком дерзко бросал вызов судьбе и рисковал там, где можно было бы обойтись без всякого риска. Аллах наказал его. Всё в этом мире происходит с божьего ведома.
Все молчали. Никто не знал, что говорить.
– Он не выдаст нас?
– осторожно спросил Бузрук-ишан.
Гиясходжа рассмеялся:
– Вы как ребёнок...
– Зато вы очень взрослый!
– обозлился Бузрук-ишан.
– Пустили меня по миру... Я не хочу терять последнее. Если Назири назовёт моё имя...
– Помолчите, - поморщился Гиясходжа.
– Рисковать можно только в том случае, - угрюмо сказал шейх Исмаил, - когда от тебя не зависит жизнь других людей. Но когда в твоих руках находится такое дело, как наше, риск - это преступление.
– Очень справедливые слова, - подал наконец голос паломник из Гилгита, до этого сидевший молча.
– Алчинбек Назири поставил под удар всю нашу организацию.
– Я должен сказать вам, - вздохнул Миян Кудрат, - что нам всем, очевидно, придётся молиться за Алчинбека Назири...
– В каком смысле?
– никак ничего не мог понять Бузрук-ишан.
– Разве он уже умер? Или раскрыл все тайны?
– Как вы смеете подозревать в измене одного из самых верных наших сподвижников?
– искренне возмутился Миян Кудрат.
– Алчинбек Назири предпочтёт смерть предательству!
– У погонщика своя цель, а у верблюда своя, - забыв о всяком почёте, сердито забормотал Бузрук-ишан.
– Допрос в ГПУ - это не беседа за пловом. Может продать, может продать...
– Ну, хватит вам скулить!
– прикрикнул паломник.
– Сказали - не продаст, значит, не продаст.
– Один из наших великих святых Идрис-алахис-салом, пребывающий на четвёртом небе, начертал в книге судеб все деяния, которые совершат истинные мусульмане ради спасения исламской веры, - торжественно произнёс Миян Кудрат, приложив руки к груди и закрыв глаза.
– Ангелы Мункар и Накир, выйдя к воротам рая, будут за это встречать каждого правоверного...
Гиясходжа отозвал в сторону хромого дервиша. Миян Кудрат проводил их напряжённым взглядом.
– Что с Назири?
– глухо спросил он.
– А вы разве не слышали? Он арестован.
– Я не об этом... К чему все эти разговоры об ангелах Мункаре и Накире?
– Жизнь Алчинбека Назири приближается к своему пределу...
– Послушайте, Сайд Агзамхан, или как вас там... Вы можете мне толком объяснить, что происходит?
– Наш Миян Кудрат - великий человек. Он предвидел провал Назири. И принял необходимые меры. Курьер, приехавший сегодня к хазрату, сообщил, что можно быть спокойным. Назири никого не выдаст.
– Он мёртв?