Ханкерман. История татарского царства
Шрифт:
Печальное завершение легенды…
Так все-таки минарет или башня? Никаких башен в описаниях Касимова не встречается. И только на рисунке Адама Олеария 1633 года мы ясно можем рассмотреть здание ханского дворца и рядом – круглую башню с колоннами.
Откуда могли появиться подозрения в издевательствах Шигалея над супругой? Возможно, Сююмбике и правда пыталась отравить будущего мужа Шах-Али хана, за что и была предана опале?
В архивах Ивана Грозного сохранилась переписка с ногайским бием Юсуфом, отцом Сююмбике. Юсуф высказал в письме подозрение Шах-Али в убийстве своей дочери и в издевательствах над ней. Якобы Шигалей отрезал ей нос и уши. Резолюция
Неизвестно, добрались ли ногайские послы до Касимова, но разозленный Юсуф начал собирать войско для похода на Касимов, чтобы вызволить свою дочь из рук мужа-самодура. Да не успел, скоропостижно скончался. Его сыновья позже пришли служить русскому царю, храбро воевали, получили за службу богатые земельные уделы с городом Романовым. Активно участвовали в сражениях смутного времени, влияние и боевая мощь романовских казаков сыграли решающую роль в выдвижении на престол царя Михаила Романова. С сыновей Юсуфа пошел знаменитый род князей Юсуповых – богатейший на Руси.
Сююмбике ненадолго пережила отца, если она и сбросилась с минарета или дворцовой башни, то позже – в 1557 году. Это официальна дата ее смерти. Были у красавицы причины покончить с собой? Думаем, были и веские, но это тема для отдельной полемики.
Подробности смерти Сююмбике неизвестны. Ее сын действительно был крещен в Москве под именем Александр Сафагиреевич, воевал, водил русские полки, умер рано, в возрасте 17 лет. Последний супруг Сююмбике пережил ее на десять лет. Могила ее не обнаружена, но в текие, где захоронены хан Шах-Али и его родня, есть одно безымянное надгробье. Местные гиды намекают, что под этой плитой она и похоронена.
На плите нет указания имени. В мусульманском мире это суровое наказание. Но касимовцы зла не помнят, памятник Сююмбике установлен в Касимове в центре нового уютного сквера, получившего имя казанской царицы.
Закончим главу о Сююмбике еще одной легендой: «Царица, кинувшись с башни, не разбилась о камни. Любовь и вера ее были настолько сильны, что Аллах смилостивился и превратил ее в прекрасную птицу, которая облетела высокий минарет и с печальным плачем улетела вдаль…»
Сказ 9. Золотая клетка
Год 1552 от Р. Х. или 959 год от Хиджры.
Брат за брата
Возвращаются касимовские татары домой с победой. В большинстве дворов смех и праздник, а в некоторых, куда не вернутся больше лихие казаки, – скорбь. Лишь Аллаху ведомы людские судьбы.
Вот и Шах-Али возвратился с уланской сотней. Не стал в старый дворец селиться, приказал ставить свой шатер на Мусиной горе. Вышел из шатра к уланам сотник Али-Мурза, всем кроме дозорных велел по дворам разъезжаться. Объявил, что в пятницу после утреннего намаза хан выдаст жалование за поход. Никто не останется обиженным.
Двинулись уланы по своим дворам, кто на луговые станы, а большинство на Уланову гору. Едут отец и сын Беркузле – Бахтияр и Раис – медленно, друг на друга не глядят. Отец строго настрого запретил рассказывать родне о произошедшем с Раисом и велел молчать о подробностях гибели Назара. То тайное дело, военное.
Остановились у знакомых ворот, спешился Бахтияр, велел сыну подождать. Отворил ворота, подошел к юрте, где жил брат. Шевельнулся полог, вышла жена Назара Шарифа. Увидела Бахтияра, узнала,
– Не сомневайся, Шарифа, буду тебе хорошим мужем и хорошим отцом твоим сыновьям Мустафе-Ибрагиму и Назару-младшему.
1555 год. Шигалей в новом городе
Долго живет ворон Хасан, но никогда не видел у Ханкермана ничего похожего!
Подобен растревоженному муравейнику ныне берег Оки, словно объявлен поход. Но не уходят воины из города. Наоборот, много новых людей сюда пришло, и явно – не воинского ремесла.
То и дело причаливают к берегу баржи, груженные белым камнем. Плывут те баржи из прибрежного села Малева, где добывают его в больших норах, что прямо посреди села. Есть каменоломни и поближе, но только в Малеве добывают такой крепкий и крупный камень. С помощью мудреного механизма, похожего на колодезный журавль, камень переносят с барж на берег, где его тут же перегружают.
Скрипят арбы, нагруженные камнем, скрипят телеги. По длинной извилистой дороге тянут их лошади вверх, на прибрежный холм, что издавна зовется Мусиной горой. А там рядом с большими кирпичными печами лежат уже целые горы иного строительного материала: лес, песок, речной булыжник, железо, известь, глина. Печи те хитрые, опытным мастером устроены. Жгут в них мелкий камень на известь. Десяток бородатых мужиков толкут пережженные камни в мелкий порошок. Если в ту известь речного песка и иных тайных веществ в нужных пропорциях добавить, то надежная и крепкая связка для камня получится, хоть сто лет продержится, хоть триста. На меньшее хан Шах-Али не согласен. Строит он на новом месте, на высоком холме меж двух оврагов чудо невиданное из белого камня. Сотни работников обтесывают, переносят и кладут тот камень. Разный люд здесь: и чура, и местные сабанчи, и русские мастера, и плененные литвины.
С восхода до заката идут работы, и даже затемно в свете костров скрипит огромный «журавль», что поднимает камень на стены. А стен много. Строит хан не только огромный дворец, но и новую соборную мечеть с минаретом. Строит город, достойный великого правителя.
Более всего Хасану интересны две башни. Одна у стен дворца, круглая, с оконцами, балконами и колоннами. Вторая у самой мечети. Высокая уже башня, гладкая, минаретом называется. Вот бы на верхушке поселиться…
Около башни, что рядом с дворцом, задрав голову, стоит сам великий хан Шах-Али. В руках пергаментный свиток. Сверяется с ним Шах-Али и что-то мастерам наверх кричит. За спиной хана его пестрый двор, да верховые уланы. То и дело подзывает к себе хан кого-то из уланов и отдает короткий приказ. И мчится быстро улан с поручением. Но то не боевые приказы, а распоряжения строительным мастерам.
Тут же рядом на самом высоком месте белый шатер, в его тени деревянный трон и стол с разными яствами. Это еще не обед, это так, хану перекусить. Хасан учуял вкусный запах мяса. Каркнул и взлетел, очень хотелось вкусного.
– Хасан, старый друг! – обрадовался Шах-Али, гладя ворона по черной с синим отливом шее. – Где пропадал столько времени?
Кланяется ворон, говорит «Салям!», ластится к хану. А тот на трон уселся, смеясь, ворона потчует. И мясом, и орехами, и сладким. Смеется и потихоньку посматривает на своего гостя. Только одного гостя пригласил хан сегодня за свой стол – латинянина мастера Янса, что командует всей стройкой.