Хаос и порядок. Прыжок в безумие
Шрифт:
Юбикви замолчал, устремив на Мин немигающий взгляд. Ироничная улыбка блуждала на губах.
«Спускай с себя шкуру сам, идиот, – подумала Мин. – Обойдешься без моей помощи». Однако что-то в улыбке Юбикви подсказывало Мин, что не стоит рубить с плеча.
Кажется, Долф говорит всерьез. Наверное, он знает, чего хочет. Была ни была.
Мин набрала полные легкие воздуха и, призвав на помощь остатки своего негодования, обрушилась на Долфа Юбикви с громогласной трехминутной тирадой. Когда она закончила, Фостер, раскрыв рот, смотрел на нее во все глаза, а могучие плечи Юбикви сотрясал беззвучный смех.
– Ну, теперь объясните мне, – понизив
Долф покачал головой.
– Запаситесь терпением. Сейчас увидите.
Медленно, словно делая над собой усилие, Юбикви отстегнул ремень безопасности и оторвался от кресла. Напустив на себя трагический вид, он открыл дверь лазарета и выплыл в коридор. Мин потянулась следом, остановившись в дверях.
Оказавшись среди гамаков, Юбикви повел взглядом, словно оглядывая поле брани. Выбрав наугад один из гамаков, капитан склонился над лежащим в нем больным.
– Как дела, Болдридж? – Долф, наверное, мог определить имя подчиненного по нашивке на груди, но Мин была уверена, что он знает своих людей в лицо. – Должно быть, тебе чертовски плохо.
– Да, сэр, – жалобно ответил Болдридж.
– Что с тобой произошло? Как это случилось?
Болдридж заерзал в гамаке.
– Не знаю, сэр. Как всегда, сидел за пультом, и вдруг перед глазами поплыли круги. Данные на экране я уже читать не мог. Потом почувствовал тошноту. Круги перед глазами все увеличивались. Дежурный офицер доставил меня сюда.
– Да, плохи дела, – участливо заметил Долф. – Наши лазареты явно не предусмотрены для таких случаев. Гамак – не лучшее место для больного.
– Да, сэр, – неуверенно согласился Болдридж.
Между тем Юбикви уже подплыл к другому гамаку, в котором лежала женщина. Он задал ей те же вопросы, и женщина поведала ему свою версию случившегося. Погладив подчиненную по голове, словно успокаивая ее, Долф двинулся к третьему гамаку.
Мин заметила Фостера, появившегося рядом с ней в дверях. В его глазах угадывалась тревога, словно он беспокоился, не обидит ли капитан Юбикви его пациентов. Выразив заботу и третьему подчиненному, Долф остался у его гамака.
– Знаешь, – сказал он, обращаясь к больному, но повысив голос настолько, чтобы его могли слышать все, – то же самое произошло когда-то со мной. – Это случилось на другом корабле, для меня – вторым по счету. Тогда я уже обладал каким-то опытом – по крайней мере, мне так казалось, – но, видимо, его все-таки оказалось недостаточно. Корабельный врач – старая бестия – тогда сказал, что у меня не пространственная дезориентация, а обыкновенная депрессия. – Долф ухмыльнулся и продолжал: – До определенного момента я чувствовал себя прекрасно. Всего второй корабль, а я уже дослужился до оператора системы наведения третьей вахты. Я считал себя дельным парнем. К сожалению, так оно и оказалось. – Юбикви вновь ухмыльнулся, но продолжал говорить: – Тот бой был очень тяжелым. Против нас – четыре пиратских корабля: огромный грузовоз и три канонерские лодки сопровождения, пытавшихся загнать нас в астероидный пояс. Это был мой первый бой, но он запомнился мне на всю жизнь. Грузовоз еле поворачивался, зато лодки пикировали на нас со всех сторон. Я не только не мог держать в голове направления их атаки, я просто был не в состоянии следить за их траекторией по монитору. Более того, старик – так наш капитан хотел, чтобы его называли, – не разрешал мне поставить систему наведения на автоматическое отслеживание целей. Наверное, в противном случае у него пропадал азарт. После
Юбикви замолчал, будто завершив рассказ. Неизвестно почему, но Мин хотела услышать его продолжение. Голос Юбикви – а может быть, сам рассказ? – обладал каким-то магнетизмом, увлекавшим за собой. И Мин не была одинока в своих ощущениях. В коридоре все головы повернулись в сторону Юбикви. Даже Фостер в нетерпении кусал губы.
– Галлюцинации? – выдвинул кто-то свою версию в наступившей тишине.
Долф покачал головой.
– Хуже. – Неожиданно на его мрачном лице заиграла улыбка. – Я наделал в штаны. – Юбикви рассмеялся. – Подумать только! Самый дельный парень на корабле обделался! – Теперь Юбикви хохотал, словно над своей самой удачной шуткой. – Да еще как! Вы бы подумали, что я не был в гальюне неделю. В общем, на мостике воняло, как на мусороперерабатывающем заводе. Оператора связи даже стошнило.
Веселье Юбикви оказалось заразительным. Вслед за командиром засмеялись и несколько подчиненных. Остальные заулыбались.
– Врач оказался прав, – закончил Юбикви, сдерживая смех. – Я находился в депрессии несколько недель.
Тряхнув головой, он оттолкнулся от гамаков и поплыл в сторону своей каюты. Его плечи колыхались, будто его все еще разбирал смех.
Мин и Фостер вплыли обратно в лазарет Дверь за ними закрылась.
– Это правдивая история, директор? – спросил корабельный врач, не глядя на Мин и хмурясь, словно не веря в то, чему только что стал свидетелем.
Мин кивнула.
– Да. Его капитан рассказывал мне эту историю несколько лет назад. Но я совсем про нее забыла… Впрочем, тогда эта история не выглядела столь смешной.
– Не будь история правдивой, она бы не возымела действия, – глубокомысленно заметил Фостер, усаживаясь за свой компьютер.
Часом позже, во время очередного дрейфа, Долфин соединился с Мин и сообщил, что двадцать один больной выписались из лазарета и вновь приступили к выполнению своих обязанностей.
Мин по-прежнему не была уверена, заслуга ли в этом Долфа, но тем не менее успех был налицо.
– Признайтесь, вы были искренни, – строго сказала она. – Вы действительно считаете историю смешной.
Мин хотелось спросить, как Долф добился желаемого результата, но слова будто застряли у нее в горле.
– Разумеется, – ответил Юбикви, зевая. – Я хотел, чтобы они взглянули на свои переживания по-другому. Нет, не физические. Эмоциональные. Ментальные, если хотите. И если бы я притворялся, мне бы не поверили. – Долф снова зевнул. – Простите меня, Мин. Я, пожалуй, вздремну, пока есть возможность.
Связь прервалась.
Пока крейсер прорывался к лаборатории Динера Бекмана, Мин, лежа в койке, пыталась представить себе, как она смеется над Уорденом Диосом. Или как она смеется вместе с ним над его последними инструкциями.
И не могла.
Дэйвис
Обладая знаниями Морн и собственным опытом, Дэйвис мог «слушать» корабль. Он чувствовал вибрации двигателя, различал вектора торможения и боковые ускорения маневренных сопел. Когда «Труба» вошла в астероидный рой, защищавший лабораторию, он тут же понял разницу.