Хаос

Грей Отем

Ремингтон засыпал меня вопросами о моей семье и работе. Неожиданно я поняла, что отвечаю без колебаний. С ним было так легко болтать. Не могу объяснить, почему меня к нему так сильно тянет.

– Выходит, ты собираешься открыть собственную дизайнерскую линию нижнего белья? – спросил Ремингтон, задумчиво водя пальцем по кромке бокала.

Я кивнула.

– У меня степень бакалавра по изобразительным искусствам. Но сразу не было стартового капитала, поэтому, увидев объявление о наборе моделей «размера плюс», я сразу

же ухватилась за этот шанс. Сейчас я планирую проработать моделью весь следующий год или чуть дольше, а потом уже открою свою линию.

– Как по мне, отличный план, – мне показалось, что в его глазах засветилось восхищение. – Уже есть какие-нибудь готовые эскизы?

Я опять кивнула.

– Обычно я всегда ношу с собой блокнот на случай, если меня посетит вдохновение. А как насчёт тебя? Я заметила на винной этикетке твою фамилию. За этим кроется какая-нибудь история?

– Да.

Ремингтон откинулся на спинку стула и внимательно посмотрел на меня.

– И что за история?

– Хмм, если расскажу, то перестану казаться тебе таким загадочным.

Я рассмеялась.

– Это прозвучало так самовлюблённо.

Он приподнял бровь.

– Мои уста запечатаны.

Улыбаясь, я покачала головой.

– Ладно. Так когда ты понял, что хочешь стать художником?

– Сколько себя помню, я всегда об этом знал. А мама поддерживала мои стремления и раз за разом покупала мне холсты и кисти. – Мы неотрывно смотрели друг на друга, пока я первой не отвела взгляд, смутившись миллиона вопросов, так явно читавшихся в его глазах.

Между нами повисла напряжённая тишина, изредка прерываемая отголосками разговоров других посетителей и звоном столовых приборов. Наконец Ремингтон наклонился вперёд, обхватил мои ладони своими и принялся их рассматривать.

– У тебя красивые руки, – он сделал мне комплимент, полностью проигнорировав то, что ногти сейчас обломаны по краям. Каждый раз, когда речь заходила о доме, а Ремингтон засыпал меня кучей вопросов, я так жутко волновалась, что в итоге страдали ногти. После этого вечера мне точно придётся заняться маникюром. – Расскажи мне о своём бывшем муже.

Я резко выдохнула и попыталась вырвать руки, но его хватка оказалась очень крепкой, а глаза были переполнены состраданием. Поэтому я сдалась. Если хочу справиться с пережитой болью и отвращением, то рано или поздно мне придется столкнуться с прошлым лицом к лицу.

– Его зовут Джеймс. И я его знаю почти всю свою жизнь. Мы ходили в одну школу, и он был моим первым парнем. В семнадцать Джеймс сделал мне предложение. И вполне логично, что я вышла за него замуж, – с улыбкой я вспомнила, с каким нетерпением Джеймс сидел перед моим отцом, пытаясь достойно показать себя и правильно попросить моей руки. Что ж, ему удалось впечатлить отца. – Я его любила. Сейчас мы в разводе уже почти два года, – я ждала боли, которая обычно появлялась от этих слов,

но в этот раз не почувствовала ничего.

Совершенно ничего! Значит ли это, что я наконец-то свободна?!

От этой мысли я улыбнулась.

– Тебе стоит почаще улыбаться, – заметил Ремингтон, и его взгляд в сотый раз за этот вечер задержался на моих губах.

Да поцелуй же меня, чёрт подери!

Мы снова замолчали, но в этот раз тишина дарила комфорт. Сколько ни старалась, я не могла вспомнить, когда рядом с Джеймсом чувствовала такой покой, и это несмотря на все прожитые вместе года. Комфорт, когда без лишних слов понимаешь друг друга с полувзгляда. По крайней мере, мне так показалось.

– Не хочу, чтобы ты решил, будто я мечтательница, или что мои слова звучат как избитое клише, но как ты считаешь, всё в жизни происходит не без причины? Люди ведь не просто так встречаются? – спросила я, запинаясь на каждом слове.

Нас тянуло друг к другу, но это не повод говорить о том, что может быть неверно истолковано, словно я отчаянно пытаюсь убедить его в своей правоте.

Ремингтон задумчиво изучал меня этими невероятными зелёными глазами, а потом поднёс мою руку к губам и поцеловал ладонь. От этого у меня перехватило дыхание, и закружилась голова.

– Мне кажется, что люди никогда не появляются в нашей жизни без какой-либо причины. Мы могли бы встретиться пять лет назад или два года, но это случилось именно сейчас. Возможно, это некий знак свыше - принять всё плохое, что с нами произошло, и научиться ценить то хорошее, что к нам грядёт. Не знаю, Селена, – он накрыл мою руку второй ладонью. – Я не верю в сказки. Хотя у меня такое чувство, будто я знаю тебя целую вечность.

Я сглотнула, заметив, каким взглядом смотрит на меня Ремингтон.

– Вот это да!

С улыбкой он положил мою ладонь на стол и откинулся на спинку стула.

– У меня талант шокировать людей и заставлять их замолчать, – он улыбнулся. – Итак, по поводу твоего имени. Знаешь, я размышлял о нём. Селена – это ведь французское имя? – спросил Ремингтон, слегка нахмурившись.

– Моя мать француженка. Отец родом с Ямайки. Они познакомились в кулинарной школе здесь, в Париже, влюбились, а потом переехали жить в Соединённые Штаты. Это случилось лет тридцать назад. Вот как-то так, – я пожала плечами.

– Тебе идёт это имя.

Я снова, как дурочка, улыбнулась. И делала это весь вечер. Этот мужчина замечательно влияет на мою самооценку.

Наклонившись вперед, я наслаждалась тем, как его взгляд скользнул вниз по моему платью. Спереди у него был сложный покрой. Когда я наклонялась, декольте слегка распахивалось, являя лишь намёк на обнажённую кожу, но ничего чересчур откровенного.

– А я слышала, что ты самый сексуальный отец-одиночка Франции.

Казалось, ему ой как непросто оторвать взгляд от моей груди.