Хаосовершенство
Шрифт:
«Никто не говорил, что „синдин“ безвреден. Никто не говорил, что „синдин“ безвреден. Никто…»
И подавляла весьма успешно. Во всяком случае, разработанные ею планы были точны и продуманы. И жестоки.
– Дидье?
– У меня все в порядке, Ева, – немедленно отозвался координатор северного, самого мощного отряда.
– Карл?
– Люди разогреты до предела.
– Али?
– Только скажи, Ева, и мы устроим такое, что все закачаются.
Пума улыбнулась.
«День Х» наступил. День воздаяния и отмщения. День, когда храмовники заплатят за ее смерть. Удары будут нанесены во всех Анклавах одновременно, с разницей в час-два. Тяжелые удары,
– Начинаем, братья. И помните: Сорок Два смотрит на нас!
– Сейчас массовые митинги проходят здесь, здесь и здесь. – Помощник отметил на электронной карте три площади, где пропагандисты Сорок Два распаляли людей. – Собрания считаются мирными, вооруженных людей не видно, основная идея: Мутабор должен убраться из Марселя.
– Вряд ли это выполнимо, – усмехнулся Дрогас.
– На то и расчет.
– Боевиков много?
– Достаточно. Тритоны согнали в Марсель кучу dd, подключили наемников из ветеранов Иностранного легиона и договорились с албанцами и вудуистами. Мутабор не устоит.
Стефан вновь перевел взгляд на карту.
В Марселе, как и во всех остальных Анклавах, сектор Мутабор стоял особняком от корпоративных территорий, что делало возможной атаку только на него, не раздражая СБА. Двадцать первый район находился на западе Марселя, но не на самом краю – еще дальше располагались трущобы вудуистов. С севера храмовники граничили с балканскими кварталами, с востока – со смешанной территорией, где, так же как и на севере, правили бал албанцы, а на юге Мутабор упирался в море. Пропагандисты Сорок Два не справились бы сами, не сумели бы договориться со всеми, но им помогали опытные провокаторы Моратти – Дрогас и его команда. Изрядная часть офицеров пойдет вместе с погромщиками: направлять, контролировать, а самое главное – своими глазами посмотреть на внутренности Мутабор. Если будет найден секрет «синдина», он должен оказаться в СБА. Или – и в СБА тоже.
– Они планируют пойти сразу и отовсюду, – помощник усмехнулся. – Крови будет много.
– Посмотрим, – пожал плечами Дрогас. – Прятки тоже не подарок.
Но пряток в секторе Мутабор немного.
Закончив дела в Эль-Париже, Кристиан хотел отправиться в Каир или Стамбул. Ему надоела Европа, однако Агата, переговорив с Заказчиком, сообщила, что тот настоятельно рекомендует провести ближайшую неделю в каком-нибудь Анклаве. После недолгих размышлений Кристиан выбрал Марсель. Выбрал, испытывая некоторое раздражение, ведь до сих пор Заказчик не руководил его перемещениями. Но теперь фотограф понял причину неожиданного приказа: только в Анклавах были территории Мутабор.
Превращение мирного митинга в мирную демонстрацию, а затем в уличные беспорядки не заняло много времени. Слишком уж хорошо была спланирована акция.
Как следует разогрев толпу, не забыв добавить к пламенным речам наркотики и спиртное, пропагандисты повели людей и смешавшихся с ними боевиков к двадцать первому району. Безы, которых предупредили о «мирных» целях акции, не вмешивались в происходящее, ограничившись наблюдением с воздуха. К тому же территории вудуистов и албанцев не входили в зону ответственности СБА, что существенно облегчило Пуме задачу.
– Убирайтесь!
Храмовники молчали.
Три реки дотекли до стен двадцать первого района, окружили их.
– Вы не люди!
– Вы нам противны!
– Убирайтесь!
Прятки не отвечали, раздраженные люди бесились все сильнее, и офицеры Дрогаса, четко чувствующие настроение толпы, сработали на «отлично», не позволили накопленной энергии пойти на спад. Из-за домов ударили реактивные установки, разрушив стену в шести местах, и толпа хлынула в проломы.
– Смерть храмовникам!
– Смерть Мутабор!
Крики, вопли, орущие люди, давка. Крики, вопли, неестественные молоточки, стучащие по толпе безжалостными пулями, кровь, орущие люди. Крики, вопли, визжание «дрелей» и сосредоточенный кашель штурмовых винтовок, орущие люди, пороховая вонь, брызги крови на лице. Крики… все смешалось.
Крис находился не рядом с беспорядками, а в самом их эпицентре. Ловил эпизоды не на безопасном удалении, а купался в них, мог не только снять, но и потрогать руками. Мог оглохнуть от криков и стонов, от автоматных очередей и грохота разрывов. Мог, если бы слышал. Но Крис был слишком увлечен работой.
Кадр № 401
Плюющая огнем «дрель» в руках мертвого мужчины. Он еще не знает, что убит, он еще бежит вперед, стреляет, желая растоптать ненавистных храмовников, а посланная прятками пуля уже пробила сердце, и бесстрастная «шива» упаковала время смерти в файл.
– Пригнись!
– Осторожнее!
Это «гвардейцы», оберегающие фотографа от неприятностей. Крис их не слышит, но подсознательно понимает, что его охраняют, и благодарен ребятам. Подсознательно благодарен, потому что сейчас не в силах думать ни о чем, кроме разворачивающейся вокруг трагедии. Собственно, и думать-то он не может, действует как автомат, фиксируя царящий вокруг хаос.
Кадр. Кадр. Кадр.
Кадр № 409
Рвущийся в пролом внедорожник получает от пряток реактивную гранату в бронированный бок, и его несет на толпу. Люди справа уже раздавлены, их ноги переломаны и мертвы, но фотография не отвечает на вопрос: почему они кричат? Может, от боли. А может, и от ненависти. Через секунду внедорожник взрывается, и ответ становится не важен.
Кадр № 409. Июль. Анклав Марсель.
У сжатых огненными клещами пряток не было шансов, они могли только отступать, постепенно прижимаясь к причалам, от которых то и дело отходили суда и катера. Прятки отступали, поджигая и взрывая здания, стараясь ничего не оставлять ворвавшимся в зону Мутабор погромщикам. Безы запаздывали, потому что на их пути были организованы заслоны. Люди Дрогаса позаботились о том, чтобы в безов не стреляли, а просто перегораживали им дорогу. Вот помощь и запаздывала. Вертолеты вели заградительный огонь, однако толпу не трогали – директор марсельского филиала СБА оправдывал репутацию человека нежестокого, гуманного.
И прятки бились в одиночку.
– Передовые группы вудуистов подошли к причалам, – доложил Карл.
Вудуисты, албанцы, ветераны Иностранного легиона, преступники, dd – все пошли против храмовников. Кому-то заплатили, кто-то позарился на добычу, но люди! Заурядные обыватели из числа тех, кто не стоял на площади и не слушал речи пропагандистов. Ева видела репортерские ролики, видела, как обыватели выходили из домов, таращились на еще мирное шествие, а потом присоединялись к нему. Шли убивать и грабить. А ведь им не платили. Их не болванили речами. Им просто показали, что можно.