Характерник. Трилогия
Шрифт:
«Нда, тот еще фрукт. Ведь говорил с ним на эту тему! Ладно, сам напросился, пускай теперь с ним его комод, на пару с Михайловым разбираются!».
Зная, что посторонних в округе нет, Серега за ствол аккуратно поднял пулемет, взгромоздив его на плечо, не торопясь поднялся к блокпосту. Прошмыгнув под носом у часовых, проскользнул к времянке. Дверь маленькой кандейки, в которой ютился прапорщик, скрипнула, впустила его в помещение с подслеповатым оконцем над «кроватью» прапора.
— Хильченков, ты?
— Я, товарищ прапорщик.
—
— Вот, оружие Шильникова с секрета принес.
— Сам-то он где? Живой?
Михайлов подскочил с лежанки нар.
— Живо-ой. Чего этому коню педальному сделается. Второй раз на посту дрыхнет. Я его уже предупреждал. Не подействовало. Не понял, что из-за него ребята могут погибнуть.
— Это так.
Прапорщик сноровисто перепоясался ремнем с подсумками автоматных магазинов и ножнами с ножом. Схватил рукой калаш, шагнул к двери, но передумав, резко тормознул. Обернувшись, уставился на подчиненного.
— Хильченков, и откуда ты такой правильный взялся? Ведь еще и месяца на войне не прожил, а повадка как у матерого волка?
— Меня, товарищ прапорщик, прадед воспитал, без отца и матери. Я, казак-пластун, считайте как по роду, так и по внутреннему содержанию. Не могу я быть другим.
— Ну, добро. Пошли, пластун.
Следуя за массивной фигурой прапорщика, исподволь в голову пришла мысль, вот зачем этому уже не молодому мужчине, практически пенсионеру, участвовать в такой войне? Мог бы себе позволить тихо дослужить срок контракта и уйти на заслуженный отдых.
Ворвавшись на центральный пост, где достаивал свое дежурство младший сержант Яхин, поднявшийся на ноги для доклада начальству, Михайлов громогласно объявил:
— Тревога! Враг готовится напасть на объект!
Кирилл Яхин, подвижный мальчишка девятнадцати лет от роду, воспитанник Новосибирского детского дома, схватил в руку металлический шкворень, подбежав к куску подвешенного к перекладине рельса, размахнулся, но ударить по нему не успел. Прапорщик опередил действия дежурного.
— Произвести скрытное оповещение личного состава. Вызвать наряды из секретов!
Кирка, бросив шкворень прямо на землю метнулся к и без того проснувшимся во времянке солдатам. Забегали, бряцая оружием поднятые наспех бойцы, толкаясь в ходах сообщения, падали на отведенные каждому места, приводили оружие к боевому применению. Команды командиров отделений слышались из разных направлений «цитадели». Слова русского мата прорывались то из одного, то из другого места. В конечном итоге блокпост замер, ощерившись стволами во все стороны. Только доклады «комодов» прорезали сложившуюся тишину:
— Третье отделение к бою готово!
— Первое отделение, готово!
— Второе…!
— Четвертое…!
Яхин, добравшись до командира, доложил:
— Блокпост к отражению нападения готов! За лицами, несущими наряды в секретах, посыльные
Михайлов обходил свое хозяйство, пристальным взглядом окидывал притихших, готовых к бою солдат, уже негромким голосом распекал нерадивых за недостатки и разгильдяйство. Вернулись из секретов парни, наряженные в них.
Потом было общее построение и долгая, въедливая беседа при всех с Шильниковым, закончившаяся тем, что у последнего в результате этой беседы, замерцал под глазом огромный, качественно поставленный рукой-кувалдой, фонарь.
— Вот из-за таких уродов, моджахеды в свое время, вырезали целые подразделения. Думаете, «чехи» не в состоянии проделать такое с вами? Ошибаетесь! — подвел итоги тренировки прапор.
Полдня, за Михайловым следовал по пятам Вова Шильников, канюча, и давя на жалость:
— Ну, товарищ прапорщик, отдайте пожалуйста пулемет. Я больше так не буду!
— Пошел нах, мудозвон! Я тебе сегодня личное оружие вручил? Вот и пользуйся. Во всяком случае, лично я буду знать, чего теперь от тебя ожидать.
Перед строем Михайлов вручил Вовчику метлу, назначив вечным уборщиком территории и по совместительству помощником кашевара. Менять свое решение не хотел.
Ближе к обеду, Сергей почувствовал, со стороны верхней дороги приближение к объекту чужих. Но вызванное им состояние медитации, беспокойство не вселяло. Значит, опасности посетители не несли.
На окраине блокпоста нарисовались двое стариков из аула. Одетые в длинные национальные лапсердаки, в каракулевых высоких папахах на головах, они остановились у «колючки», опираясь на сучковатые, отполированные руками палки. Седые бороды, морщинистые лица, и годы прожитой жизни, вызывали уважение к пришлым. Внешний облик и спокойствие аксакалов, говорили о том, что в гости пришли уважаемые люди селения.
— Товарищ прапорщик, разрешите сопровождать?
Попросил Сергей.
— Пошли, — согласился Михайлов.
Проследовав мимо настороженных мальчишеских взглядов, минуя ход сообщения, выложенный из мешков с песком, через проход, оставленный специально и не затянутый колючей проволокой, оба вышли на дорогу к шлагбауму.
— Ас-салам алейкум, начальник, — поздоровались старики, с интересом разглядывая военного в годах, с АКМом на плече, совсем не обращая внимания на мальчишку, следовавшего за ним по пятам.
— Ва-алейкум салам, уважаемые, — ответил на приветствие Михайлов. — С чем к нам пожаловали? Какая нужда привела вас к нашему порогу?
— По соседству живем, пришли узнать, может чего надо?
— Спасибо за заботу. Только я так думаю, что соседство наше лучше всего оставить как есть. Зачем обещать то, что нельзя выполнить.
— При прежнем начальнике, люди нашего селения могли передвигаться по дороге по своим надобностям. Теперь же, мы не знаем, можем ли пользоваться ней, или придется ходить тропами?