Характероанализ. Техника и основные положения для обучающихся и практикующих аналитиков
Шрифт:
Сохранение пропасти между действительной жизнью общества и его официальным фасадом и есть то намерение, которое яростно отстаивается эмоциональной чумой. Иначе невозможно понять, почему эмоциональная чума берется за меч, когда конструктивно и рационально пытаются обсудить эту пропасть. Именно представители высокой политики – независимо от того, касалось их это лично или нет, – снова и снова выступали против распространения сексуально-экономических знаний о связи между биологическим организмом человеческого животного и его государством. Этот образ действий в его самой мягкой форме выглядит примерно так: «Эти „сексуальные философы“ – аморальные гнойники на теле общества, которые время от времени снова и снова проступают наружу. К несчастью, верно, что человеческому животному свойственна сексуальность, но мы можем об этом только сожалеть.
Впрочем, сексуальность – это еще не все в жизни. Есть и другие, гораздо более важные вопросы, например, экономика и политика. Сексуальная экономика не знает меры. Без нее нам жилось бы намного лучше».
Этот аргумент мы регулярно встречаем там, где нам приходится индивидуально лечить биопатию, или даже обучать студентов. Твердо установлено, что этот
Мы соглашаемся с оппонентом: действительно, сексуальность – это не все в жизни. Мы даже добавляем, что у здорового человека сексуальность не является темой для разговора или главным объектом мышления. Почему же тогда, задаем мы вопрос, сексуальность, которая «не все в жизни», фактически занимает исключительное место в жизни и мыслях людей, чего нельзя отрицать? Сошлемся на пример.
Циркуляция пара в паровых трубах – естественная предпосылка функционирования фабрики. Но рабочие этой фабрики вряд ли думают о циркуляции пара; они целиком сконцентрированы на производстве продукции. Паровая энергия – действительно не «все» на фабрике. Кроме нее, имеются и другие важные интересы, например производство станков и т. п. Представим теперь, что однажды один или несколько паровых вентилей оказались закупорены. Поток паровой энергии сразу же прекратился. Поршни машин остановились. Роторы замолкли, и о работе не могло быть и речи. Все рабочие неизбежно и тотчас обратили свое внимание на нарушение потока пара в трубах. Все мысли сконцентрировались на проблеме, как быстрее всего восстановить нормальную циркуляцию пара. И вот – представим дальше себе – нашлись рабочие, которые приводят следующий контраргумент: «Эта раскритикованная тепловая теория преувеличивает роль пара. Действительно, пар необходим, но это далеко еще не все на нашей фабрике. Разве вы не видите, что у нас есть и другие интересы? Ведь существует еще и экономика, о которой мы должны думать». В случае такого нарушения работы этих умников просто бы высмеяли и, прежде чем подумать «также и о других вещах», сначала попытались бы устранить главное нарушение в циркуляции пара. Было бы бесполезно руководствоваться только высшими интересами экономики, когда нарушена циркуляция пара.
Этот пример наглядно показывает, как обстоит дело с сексуальной проблемой в нашем обществе. Поток биологической, сексуальной энергии у подавляющего большинства людей нарушен. Именно поэтому биосоциальный механизм общества функционирует плохо или не функционирует вовсе. Именно поэтому мы сталкиваемся с иррациональной политикой, безответственностью человеческих масс, биопатиями, разрушениями и убийствами, словом, с эмоциональной чумой. Если бы все люди безмятежно жили своими естественными сексуальными потребностями, то тогда не было бы и разговоров о сексуальной проблеме. Тогда можно было бы по праву утверждать, что существуют «и другие интересы».
Титанические усилия сексуальной экономики направлены как раз на то, чтобы содействовать в правах этим так называемым «другим» интересам. Тот факт, что сегодня все вращается вокруг сексуальности, – вернейший признак того, что у человеческого животного имеются серьезные нарушения потока сексуальной энергии и, стало быть, его биосоциального функционирования. Сексуальная экономика стремится открыть вентили биологического потока энергии у человека, чтобы могли функционировать как раз «и другие» важные вещи – ясное мышление, естественная порядочность, работа, приносящая радость – и чтобы сексуальность в ее порнографической форме перестала оккупировать все мышление, как это происходит сегодня.
Вышеописанное нарушение потока энергии затрагивает саму основу биосоциального функционирования и поэтому подчиняет себе все высшие функции человеческого животного. Я сомневаюсь, что принципиально биологический характер этого нарушения в полном объеме и во всей его глубине был понят даже некоторыми сексуальными экономистами. Мы можем получить представление об этой глубине и об отношении сексуальной экономики к другим наукам опять благодаря примеру.
Сравним естественные науки, оставляющие без внимания упомянутое базисное биологическое нарушение, с группой инженеров-железнодорожников; эти инженеры написали тысячи подробнейших книг об устройстве поездов, о размерах и материале дверей и окон, сидений и полок, об особом химическом составе железа и древесины, о силе тормозов, скоростях и составлении расписания, о станциях с самым точным указанием всех железнодорожных путей. Но те же самые инженеры типичным образом оставляли всегда без внимания одну важную вещь: они не говорили об энергетике пара. Естествоиспытатели не занимаются функциональным исследованием жизни, поэтому их можно сравнить с такими инженерами. Сексуальный экономист не может выполнять свою работу, если не понимает в полном объеме, что он является инженером жизненного аппарата. Дело не в нас, что нам как инженерам жизненного аппарата в первую очередь приходится заниматься биосексуальной энергией. У нас нет ни малейшей причины отодвигать себя на задний план. Как раз наоборот, у нас есть все основания гордиться своей тяжелой работой.
В недоумении могут спросить, как могло получиться, что свирепствующая эндемия эмоциональной чумы так долго оставалась совершенно не замеченной. Кто проник в сущность эмоциональной чумы, тот понимает, что скрытность и является одной из ее главных характеристик. Невозможность к ней подступиться, ее понять и увидеть является ее намерением и результатом. Ранее
Мы встречаемся с ней каждый раз, когда занимаемся лечением биопатий или изменением структуры характера воспитателей и врачей. Она становится нам на пути в форме характерных реакций сопротивления уже при выполнении этой воспитательной задачи. Так мы знакомимся с ней с клинической стороны. На этом опыте основано наше утверждение, что она не пощадила ни одно человеческое живое существо.
Другим способом, которым мы знакомимся с ее сущностью, является реакция окружения на научные открытия сексуальной экономики. Переносчики эмоциональной чумы непосредственно могут быть не затронуты результатами нашей научной работы; они могут быть по-прежнему далеки от этого или не знакомы с ними, но они догадались о разоблачении эмоциональной чумы в рабочих кабинетах характероаналитиков и вегетотерапевтов и восприняли это как угрозу. Не будучи затронутыми напрямую, они отвечали на это клеветой и специфической чумной реакцией задолго до того, как хотя бы один-единственный сексуальный экономист понял, что он должен был вступить в самую тяжелую борьбу, которую когда-либо приходилось вести терапевтам и воспитателям. Об этом речь пойдет в другой работе, где обсуждается подготовка врачей и педагогов. Здесь важно лишь правильно представлять себе главные свойства эмоциональной чумы, чтобы можно было легко распознать их у себя и окружающих. Благодаря хорошо завуалированным и рационализированным действиям чума препятствовала возможным разоблачениям. Она вела себя как убийца в аристократическом облачении, у которого срывают маску с лица. Чума больше десятилетия имела успех; ей едва не удалось обеспечить свое безмятежное существование на следующие столетия. И так продолжалось бы дальше, если бы она не проявилась слишком откровенно в форме диктатур и заражения масс. Она развязала войну невиданных масштабов, добавив ее к хроническим, повседневным убийствам. Она пыталась спрятаться за высшими «государственными интересами» и «новыми порядками», за «тысячелетними рейхами» и «расовыми притязаниями». Психически больной мир годами верил ей. Но она чересчур себя выдала. Она вступила в конфликт с естественным стремлением к жизни людей, ибо не осталось ни одной семьи или профессии, не затронутых ею. То, что характероаналитик и вегетотерапевт так долго и так основательно изучали и учились преодолевать в тиши рабочего кабинета, враз слилось воедино с явлениями мировой катастрофы. Основные черты как в малом, так и в большом были теми же самыми. Таким образом, эмоциональная чума сама пришла на помощь естествознанию в работе нескольких психиатров и воспитателей. Мир начал задавать вопросы о ее сущности и теперь ждет ответа. Он должен быть дан со всем знанием дела и по совести. Каждый совестливый человек обнаружит чуму в себе самом и тем самым сможет лучше понять, что же снова и снова делает мир несчастным. «Новый порядок» всякий раз начинается в собственном доме.
Разоблачение этих скрытых проявлений и механизмов дегенеративной жизни преследует двоякую цель. Во-первых, исполнение долга перед обществом: если при пожаре прекращается подача воды и кто-то знает место повреждения, то тогда его долг – его указать. Во-вторых, защита от эмоциональной чумы будущего сексуальной экономики и оргонной биофизики. Чуть ли не хочется поблагодарить тех, кто в 1930 году в Австрии, в 1932 и 1933 годах в Германии, в 1933 году в Дании, в 1934 году в Люцерне, в 1934 и 1935 годах в Дании и Швеции и в 1937 и 1938 годах в Норвегии устроил травлю на честную, но наивную работу по изучению человеческой структуры, за то, что они покончили с нашим простодушием и открыли нам глаза на социально опасную, хотя и патологическую систему клеветы и преследования. Если вор перегибает палку и становится неосторожным, то он рискует быть пойманным и обезвреженным. Еще лет десять назад переносчики и распространители эмоциональной чумы чувствовали себя в безопасности. Они были слишком уверены в своей победе, и многие годы действительно все выглядело так, как будто успех им обеспечен. И только большая выдержка, погруженность в экспериментальную и естественнонаучную работу и независимость от общественного мнения, которому можно быть лишь благодарным, сделали их успех невозможным. Эмоциональная чума не успокоится до тех пор, пока не уничтожит великие достижения, плоды человеческого усердия, поиска и стремления к истине. Я не думаю, что на сей раз ей это удалось или удастся. Впервые эмоциональная чума столкнулась не просто с порядочностью, но и с необходимым знанием о процессах жизни, которые все более отчетливо демонстрируют свою силу. Именно сила и последовательность сексуально-экономического естествознания позволили мне восстановиться после тяжелых и опасных для жизни ударов со стороны эмоциональной чумы. Если это стало возможным, то, значит, самое трудное позади.
Что касается меня и моей работы, то я хотел бы попросить читателей подумать над простыми фактами: невротичные психоаналитики объявили меня душевнобольным; фашиствующие коммунисты боролись со мной как с троцкистом; сексуально распущенные люди обвиняли меня в том, что я директор публичного дома без лицензии; немецкая тайная полиция преследовала меня как большевика; американская тайная полиция – как немецкого шпиона; властолюбивые матери хотели ославить меня как растлителя детей; шарлатаны от психиатрии называли меня шарлатаном; будущие спасители человечества – новым Иисусом или Лениным; все это может быть лестным или нет. Однако ясно, что вряд ли я способен быть в одном лице содержателем борделя, шпионом, троцкистом, шизофреником и спасителем одновременно. Каждый из этих видов деятельности, разумеется, заполняет всю жизнь. Уже по этой простой причине я не могу быть всем сразу, поскольку, кроме того, у меня есть, как выяснилось, еще и другое занятие, а именно работа по исследованию иррациональной структуры людей и изучению недавно открытой космической жизненной энергии, т. е. работа в области сексуальной экономики и оргонной биофизики.