Хардкор белого меньшинства (сборник)
Шрифт:
– Погоди-погоди, я его, случайно, не знаю?
Глаза совсем в сторону отвела, плачет, кивает.
Тут уж я не выдерживаю окончательно:
– Игорь? – выплевываю. – Нелькин штурман?!
Ревет.
Он, значит…
Ну, сука…
Я ж его еще тогда предупреждал, когда он, при активном, кстати, Нелькином содействии, к моей Машке начинал клинья бить.
Любит, сученыш, взрослых, и особенно – богатых барышень.
Разрешает им, так сказать, удовлетворять свои первоочередные потребности.
У него
И – собой хорош, ничего не скажешь.
Черноволосый, с тонким и хищным библейским профилем, отлично сложенный и совершенно ничего в этой жизни не боящийся.
Классический рейсер.
Можно сказать – почти идеальный.
Адреналиновый наркоман.
Он и от Машки-то отстал только после того, как я ему очень вдумчиво объяснил его перспективы на самое что ни на есть ближайшее будущее.
И то – не потому, что испугался.
Просто пропускать гоночный «сезон» из-за попадания в больницу месяца эдак на два – на три в его творческие планы на тот момент отнюдь не входило. А в душевной беседе принимали участие не только мы с ним, но и весьма серьезные ребята из числа нашего футбольного хулиганья.
Мальчик отвалил и пошел искать жертву попроще.
Нашел, сука…
Просчитал…
Лешка человек довольно обеспеченный и, к сожалению, – чересчур интеллигентный.
Мягкий.
Можно даже сказать – ватный.
Его из-за этого в нашей компании… как бы это помягче изложить… гкхм… недолюбливают, что ли.
Короче – к авторитетам не причисляют и к мнению – не прислушиваются.
Так, заходит мужик пивка попить.
Никому не мешает.
Да и бог с ним…
Если Танька очень попросит – даст он ей развод, никуда не денется. И – денег даст, машину оставит, квартиру.
Как раз Игорьку на пару лет хватит ни о чем не думать.
Да и Танюшка, хоть ей уже и под сороковник скоро, – еще очень и очень хороша собой.
Стильная, ухоженная.
Бездетная.
И ведь ничего ей, дуре, не объяснишь… Я вздохнул и попросил у Андрэ еще один двойной «Джеймсон».
– Лешка-то где сейчас? – спрашиваю.
– В командировке, – всхлипывает. – Они в Красноярске сейчас филиал запускают… Что мне делать-то, Дим?
Я только хмыкнул в ответ.
Закурил еще одну сигарету.
– И какого, черта, Тань, ты меня об этом спрашиваешь? Если и так прекрасно знаешь, что я тебе отвечу, и еще лучше понимаешь, что все равно сделаешь относительно моего совета ровно наоборот?
Она только плечами пожала.
– Не знаю… Просто мне сейчас поддержка нужна. Вот, сдуру, и на тебя понадеялась…
– Вот уж и вправду сдуру. Если б в чем другом…
Помолчали.
Потом она мою ладонь своей накрыла:
– Смотри, дождь кончился. Снег идет…
Я в окно выглянул, а там и вправду – белым-бело.
Метель.
Вот и зима пришла.
Город, кстати, сразу же
Светлый стал, чистый.
Жалко, что через пару дней вся эта красота растает, и нам опять достанутся хлюпающая московская грязь и слякоть под каблуками и колесами.
– А помнишь, как мы в школьном дворе в снежки играли, и ты мне чуть глаз не выбил?
– Не помню, – вру, чуть отводя глаза, – сколько лет-то прошло…
Помолчали.
– Жаль, – вздыхает, – что не помнишь…
Взяла у меня из пачки сигарету, закурила, задумчиво пуская дым в сторону заснеженного заоконья.
– Скажи, а ты правда в школе в меня влюблен был?
– Конечно, – снова вру, – Танюх. В тебя же весь наш класс влюблен был. А вышла – за Лешку. Ты же с ним в институте познакомилась?
Кивает:
– В институте. А у тебя тогда тоже девочка появилась. Лена вроде бы, из МГУ. Где она сейчас?
– Да откуда мне знать-то, – пожимаю плечами. – Я ж потом в армию ушел. И сразу же перестал быть вам всем интересен…
Помолчали.
– Ну ладно, пора мне, Танюх. Котов кормить надо. А то Машка к подруге в Германию умотала, на день рождения, а домработница приболела что-то. Так что поеду я потихоньку…
Чмокнул ее в щечку, расплатился с Андрэ и вышел на улицу. Снег под ногами скрипел вкусно, как в детстве. Я наклонился, зачерпнул его перчаткой, медленно слепил снежок и попытался зафигачить им в тусклую лампочку ближайшего уличного фонаря.
Естественно – промахнулся.
На что, в принципе, и рассчитывал.
А все равно – жаль…
Городские деревья
Городские деревья узловаты, изломаны и неуклюжи.
В общем-то – искалечены.
А попробуй-ка иначе.
Тут – здание свет загораживает, тут – бензином чадят с утра и до вечера, тут – алкашня ветку ломает, чтоб на сучок стакан повесить до лучших времен.
Мамаши молодые со своими авоськами.
Дети с перочинными ножиками и бутылочными осколками.
Молодежь со своим извечным «Оля + Коля» и «„Спартак“ – чемпион».
И вообще – надо еще суметь через эту землю наверх пробиться.
Сам узлом завяжешься.
Но – растут, зеленеют.
И даже иногда спасают кому-то жизнь.
Вот, к примеру, у меня в конторе сотрудник из окна выбросился. Молодой совсем еще парень, причем – очень толковый.
В двадцать три года – начальник управления.
Девушка от него, видите ли, к другому ушла.
Целился, видимо, на асфальт, но, поскольку не десантник, – с четвертого этажа – промахнулся.
Не долетел чутка.
На дерево приземлился.
Сложный перелом бедра, перелом двух ребер, сильные ушибы.
И – ничего опасного для жизни…
А вы говорите…
Через два месяца уже из больницы выписался, в офис пришел.