Харита
Шрифт:
Виталий с волнением следил за нею…
«Что ты делаешь»?
Девушка ответила полушепотом:
«Внутри тела твоего отца – камень. Он мешает ему, из-за него он на пороге смерти».
Вокруг ее рук, погруженных в тело отца, полыхало неистовое серебряное пламя.
Морщась, Харита вынула руки. На них, багровых, обожженных, с которых стекала кровь, черным холодным пламенем горел черный алмаз.
«Вот оно» - с трудом произнесла Харита, морщась от боли. – Вот теперь твоему отцу станет легче» …
«Найди бинты
«Но, твои руки…», - пробормотал Виталий и повиновался.
Они уже стояли в соседнем кабинете, где спала сладким сном дежурная медсестра.
Виталий помог Харите забинтовать руки.
Они осторожно шагнули к форточке и снежинками скользнули в морозный двор.
Веяло прохладой. Долго летели под ветром над сонным городом в неистовой метели, пока не оказались за городской чертой.
Здесь Харита показала ему черную, как ад, глубокою яму.
«Это колодец», - сказала Харита. – Я знаю, он бездонный. Смотреть тебе в него нельзя. Я сама».
Она сделала движение рукой и на мгновение заглянула в глубину колодца.
«Что ты сделала»? – спросил Виталий.
«Я похоронила камень… Теперь он во вселенской бездне и бессилен» …
Виталий взял ее за руку, ощущая бинты…
Он обнял ее, сливаясь с ее телом, и… проснулся…
За окном был белый-белый день.
Сонно кричали вороны. Ася тихо дышала грудью во сне. Ее ладони сияли розовой нежной чистотой.
Виталий осторожно встал, и встретился глазами с бородатым соседом, который так громко храпел ночью. Тот энергично собирался на поезд.
Виталий заметил на тумбочке бинты.
– Ваши? – спросил он бородатого.
Тот сделал отрицательный жест, одевая пальто.
***
За ночь намело порядочно снега. Снежные заносы, глубокие сугробы и поблескивающий под снегом лед создавали трудности для транспорта.
Поэтому до больницы добирались пешком, очень медленно, утопая в сугробах.
Дул холодный сухой ветер. Ася - Харита крепко обхватила руку Виталия и закрылась шарфом от принизывающих воздушных потоков.
В вестибюле больницы долго отряхивались от снега.
Но в палату к больному их не пустили.
– Вчера прошла операция и достаточно успешно. Он спит, - успокоил доктор Щеглов, закуривая и предлагая согреться чаем.
Он задорно подмигнул Харите и тут же поднялся:
– Не могу надолго засиживаться. Люди ждут.
Он положил руку на плечо Виталия.
– Не волнуйтесь. Все будет хорошо. Сейчас главное – покой…
Они вышли на заснеженный двор и пошли к воротам.
Рядом с Виталием шла серьезная и сосредоточенная Ася-Харита и ему от этого было радостно и тепло.
Глава восьмая. Друг отца
Виталий зашел в темную
Потом сел в кресло, взял со шкафа папин портрет и задумался. Отец на нем выглядел молодым и веселым.
«Что с нами делает старость…», - пронеслось в голове у Виталия. Налетели грустные мысли, и грустным казался снег, ровными прядями падающий за окном.
Он знал, что эта фотография отца – часть общей с мамой. Но мамы уже давно нет…
Виталий порылся в старых альбомах, нашел их общую, уже немного помятую фотографию, чуть пожелтевшую в углах, разгладил ее…
«Любил ли отец мать? Была ли его семейная жизнь счастливой?»
Только сейчас Виталий задумался об этом. Вспомнилась Ася-Харита, и сжалось сердце. Вероятно, она сейчас вместе с Олегом…
Чтобы забыться, Виталий нашел в шкафу ключ и открыл секретер отца.
Бумаги, бумаги, бумаги… Его работы… Стоп, вот и переписка… Много конвертов с разноцветными марками, штемпелями. Конечно же он не переписывался с той Асией… Но он писал друзьям… Писал ли он загадочному «С»? Получал ли от него письма? Вряд ли они были близкими друзьями…
Почти два часа Виталий рылся в отцовском архиве. В основном преобладала переписка последних лет, старые конверты попадались редко. Среди адресатов попался некий Сиволап Николай. Какой-то литератор, аж из Южно-Сахалинска. Нет, этот что-то уж слишком далеко! А вот еще на «С»! Женщина - Нелли Валерьевна Сородич, еще и доктор наук! Нет, не то…
Виталий собрал рассыпавшиеся письма в большой целлофановый мешок, потемневший и вытертый. Начал разбирать большой пакет. Рукописи, самиздат. О, самиздатовское издание «Мастера и Маргариты», полное! А сейчас этот роман уже активно продается в магазинах. Далее – Пастернак, Солженицын…Стоп! Мелькнуло что-то знакомое.
«А. Грин. Недотрога».
Погоди-ка, так ведь об этой книге упоминал отец!
Виталий отодвинул рукопись в сторону, все остальное аккуратно сложил и убрал пакет на место. Сел в кресло, включил настольную лампу, мельком глянул в окно. Серебристый снег кружился у стекла.
Виталий открыл пожелтевшие станицы. Пригладил загнутые углы. Он мало читал Грина, кроме «Алых парусов», пожалуй, ничего и не мог вспомнить… Ах, да, «Бегущая по волнам»! Несколько далекая от реальности, но занимательная книга!
Глаза Виталия скользнули по машинописному тексту:
«Отец с дочерью ехали из Бедвайка в Ласпур на пароходе, который останавливался в Гертоне. По дороге старик Ферроль заболел, Харита вынуждена была отвезти его в Гертонскую благотворительную больницу, а сама поселилась у одинокой старухи-вязальщицы.»