Харьковский Демокрит. 1816. № 6, июнь

Сомов Орест Михайлович

Как же, как же мне возможно

Счастье зрением снабдить?

Ну, фортуночка, прости же,

Объяснился я не так;

Я хотел сказать, сударка,

Вот что милости твоей:

Что в твои глазные ямки

Вставлю пару катышков,

Из чудесного состава:

Будут лучше глаз они!

Хоть

они и непрозрачны,

Барышня, но верьте мне,

Actio их будет та же,

Pariter от Зевса глаз!*

Вот какой рецепт, фортуна,

Сочиняется для вас:

Мази я благоразумья

Взять желаю целый гран;*

Осторожности два грана

И, прибавя порошок,

Под названьем дальновидный,

Весь состав смешаю я,

Славным соком постоянства

Хорошенько оболью,

И из этой уж лепёшки

Два шара я сотворю.

Кажется, что будет можно

Этим очи заменить.

Вижу многие вельможи

Смотрят волком на меня:

О, конечно, всем счастливцам

И случайным будет мат,

Коль, фортуна, ты узнаешь

Все погрешности свои!

Кто чрез жёночку смазливу

Получил себе чины,

Ордена и денежонки,

Скажет счастье «баста» тем.

Кто сначала чрез поклоны,

Через лесть и язычок,

Высоконько взгромоздившись,

Стал потом надут, спесив,

И тому фортуна песню

«Баста, баста» запоёт;

А под случай, чтоб и в бурсу

Не отправила назад!

Словом, вам лишь, добры люди,

Вам, достойные умы,

Вам одним начнёт фортуна

Изливать свои дары!

Но сие тогда случится,

Как составлю я шары;

А на это мне потребно

Миллион и больше лет.

Мслвч.

___________________

10

Мерзилкин,

или Русский выродок, превратившийся в офранцуженную гадину

Правдинин, хочешь ты, чтоб красками живыми

Я смелой кистию тот гад изобразил,

Который красотой и прелестьми своими

И жаб, и черепах, и крыс всех помрачил!

В болоте ни в одном, ни в лужах, без сомненья,

Нет твари, столько же достойныя презренья,

И в аде молодца такого поискать,

Кто б гнусностью его мог перещеголять.

Преславна издревле была всегда Россия;

Но как же развелись в ней гадины такия?

Великой матерью могли ль быть рождены

Толь безобразные, уродливы сыны?

Не русская душа, не храбрость в них геройска,

Душишка мелкая и подлость в них заморска;

Французчина, как моль, поела весь их мозг,

Забыть к отечеству привязанности долг!

Не честь их движет, нет, их мучит то сердчишки,

Чтоб свет знал, что они французские мартышки.

Начто им с предков брать похвальнейший пример?

Французов мало ли, сорвавшихся с галер?

А как прибегнуть тож к французским и мамзелям,

Которы свет прошли, таскаясь по борделям,

И всяку всячину видали над собой,

То нужно ли искать науки уж другой?

Тогда жеманься, ври, повесничай, кривляйся

И над невежеством россиян насмехайся,

Которы добрый нрав и здравый смысл хранят,

И что всего глупей, по-русски говорят!

– Fi donc!* Как варварский язык сей груб, нескладен!

Французский au contraire* божествен, деликатен.

Когда бы нам монарх издал такой закон,

Чтоб по-французски врал всяк русский du bon ton,*

Чтоб иначе болтать не смели бы дворяне!

А если б свой язык забыли и мещане,

И самый, наконец, преподлый наш мужик

Французский полюбил пренежный толь язык:

Какие б времена блаженные настали!

Мы, офранцузившись, гугнявить все бы стали.