Харон обратно не перевозит (сборник)
Шрифт:
Еще хорошо, коли так…
Весь его задор куда — то разом испарился. Нервы сдали… Сделалось погано и тревожно.
А ведь поначалу было, как игра… Простой такой, невинный с виду треп…
Некоторое время мямляне тихо и согласно совещались меж собой.
Потом один из них — очевидно, самый главный — медленно приблизился к кушетке, на которой под непроницаемым прозрачным колпаком, как мумия в музее, возлежал Шарапкин, и почтительно сказал:
— Что ж, поздравляем. Вы сейчас сильнее… Считайте инцидент улаженным. Все! Мы возвращаем вас на
— Да, но у нас день давно! Я на работу опоздал! — возроптал Шарапкин. — Поди, выговор влепят! Наш парторг совсем сдурел — дежурит по утрам на вахте…
— Никто ничего не узнает. Мы вернем вас — в ту же самую секунду, из которой вы исчезли.
— Как это? — усомнился Шарапкин. — В ту же самую… Да разве эдак можно?
— Можно, успокоили мямляне. — Вы не беспокойтесь. Это мы умеем… Все! Прощайте.
— Рад был познакомиться, — осклабился Шарапкин, тотчас же воспрянув духом, и нахально сделал ручкой. — Мой большой привет!..
Внезапно все закружилось у него перед глазами, меняя очертания и цвет, а после его вдруг обволокла густая темнота, и стало нестерпимо тихо…
Он опять увидел звезды и родную Землю — так, как видели ее с орбиты космонавты…
Помнится, ходил с женой в кино, там были кадры… Все завидовал… Эх!..
Ярко — оранжевая дорога стремительно летела к голубому диску, вот она уже нырнула в облака, перебралась на теневую сторону планеты — внизу, приближаясь с каждым мигом, трепетали среди ночи разноцветные огни.
Внизу был город.
Там был дом.
Шарапкин шлепнулся обратно в свою теплую постель, не разбудив никого из домочадцев, и, словно повинуясь властному приказу, моментально забылся крепким сном.
А корабль чужой космической державы, набирая скорость, удалялся.
Улетал ни с чем.
Впервые мощная цивилизация планеты Мямля непритворно спасовала. Да и как ей было не спасовать!
Десять, пятьдесят, пятьсот, тысячу, ну, сотню тысяч человек — еще куда ни шло, их еще можно было как — то разместить на корабле.
Но гнать через Галактику планету, заселенную людьми, чтобы один из них, подлежащий изучению, как морская свинка, чувствовал себя при этом, как король на троне; перетаскивать планету, чтоб потом ее завоевать — вот уж воистину абсурд!
У Мямли просто сил бы на такое не хватило.
Типичный представитель оказался неподъемным.
Операция с колонизацией Земли откладывалась на неопределенно долгий срок. И никто не мог сказать заранее, когда он, наконец, наступит.
Земля этот секрет держала при себе.
Все происшедшее в ту ночь Шарапкину и впрямь потом казалось только сном.
Невероятным, странным, даже — в чем — то — может быть, смешным…
О нем он никому не говорил. Зачем?
Но чувство радости и ощущенье поразительной
Как будто заново родился человек…
Это многих удивляло, кто соприкасался с ним.
И когда спрашивали, что случилось, Шарапкин, не задумываясь, отвечал:
— Проклятая бессонница замучила, ну, а теперь вот — как рукой сняло…
А что еще он мог сказать?
Владимир Трапезников
Практикум для начинающих
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I
— Понимаете, первый раз мы его утром увидели, когда на тот берег плавали. Смотрим, у камышей лодка, удочки расставлены, и человек в ней лежит, головой к борту привалился. Еще посмеялись тихонько: горе — рыбак, выплыл рыбу ловить, а сам уснул…
Мой собеседник, молодой парень, едва ли мне не ровесник, с которым при других обстоятельствах я давно бы уже перешел на «ты», остановился, что — то припоминая. Признаться, очень хотелось его поторопить. Мы стояли на самом солнцепеке, и я, естественно, застегнутый, как лицо официальное, искренне завидовал его костюму, состоящему из одних купальных трусов. Наконец, он прервал затянувшуюся паузу, обратившись к своей спутнице:
— Ты не помнишь, в котором часу это было? Инспектору, наверное, важно знать время? — он вопросительно посмотрел на меня.
Я кивнул.
Миловидная девушка в символическом купальнике отчего — то смутилась и отрицательно покачала головой. Вероятно, я как — то не так на нее посмотрел. Да и откуда ей помнить — счастливые, известное дело, часов не наблюдают. Но ее друг, оказывается, еще не до конца потерял голову:
— Сейчас прикинем. Встали мы в восемь… Завтракали… Потом сели в лодку. Ходу туда на веслах минут двадцать… Значит, было около девяти. Это когда мы мимо проплывали. Ну, а когда назад плыли, — часа три спустя, — видим, он в той же позе. Тут и почуяли неладное. Окликнули — не отзывается. Приблизились, постучали по лодке веслом. Ничего. Тогда я перелез к нему: мало ли, человеку плохо… Хотел пульс пощупать, а он холодный… Тогда оставили все, как было, и через озеро сюда. Катер остановили, вас вызвали… — он замолчал.
— Скажите, — спросил я, — других лодок в заливе не было?
— Нет, мы бы заметили. Залив небольшой. Да и редко кто туда плавает — далеко. Мы потому и любим это место…
— А с покойным ранее встречались?
— Один раз, мельком, — неожиданно вступила в разговор девушка.
Молодой человек недоуменно посмотрел на нее.
— Да, да, — подтвердила она. — Это было вчера ближе к вечеру. Он шел от посадочной площадки с какими — то вещами. По — моему, только что прилетел. Я обратила внимание, потому что на нем была куртка с красивой эмблемой какой — то космической службы. Правда, я в них не разбираюсь.