Харон. На переломе эпох
Шрифт:
Пришлось поведать историю про "кричалки", сбрасываемые с самолета. Идея, в принципе, хорошая - только вот выцарапывать монахинь из окружения "воинства сатаны" будет удовольствием недешевым. Вертолеты гонять туда-сюда никакого керосину не напасешься.
Обсудили с Димычем идею "вертолетоносца" на базе самоходной баржи. Как раз решение для спасения монашек. И людей вытащим, и вертолеты по короткому плечу летать будут, бережно расходуя моторесурс с топливом. Кстати, пригнанный в конвое "Волго-Дон 149" вполне подойдет. Его четыре гигантские крышки трюмов вполне сгодятся на роль четырех вертолетных площадок. Только там спасенных людей поселить будет некуда. Впрочем, в трюмы можно поставить несколько бытовок строителей и будет городок, на пару-тройку сотен
За обсуждениями набросали эскиз "ВЛоМа", и Пан начал названивать начальнику порта, а затем и по службам Станции. Я, вспомнив про блага цивилизации, начал со звонков бармалеям. Превратили кают-компанию Катаны в офис. Причем, есть деловые помещения и у меня на дебаркадере и на пароме и у Пана в штабе - но все равно сидим на яхте.
Закончив общаться, и дождавшись паузы в моих разговорах, Димыч огорошил
– Все равно тебе к монахиням лететь на гидроплане придется.
Как говорится в анекдоте - "у меня чуть перфоратор из рук не вывалился". Это, с какого перепугу? Не люблю я фанатиков в любом их проявлении, что монахинь, что одуревших футбольных фанатов, что непримиримых борцов за веру. Пусть этих людей их боги или певички, по которым они фанатеют, или футболисты всей командой, спасают. Я палец о палец не ударю. Димыч продолжил.
– Связи с ними нет. Даже не уточнить, сколько их.
Выразил свое недоумение вопросом - А как же тогда они связывались со Станцией?
Пан сделал одухотворенное лицо и явно собрался нести пургу про божественную помощь, но увидев мои поджатые губы, доложил коротко
– Радио в монастыре нет. Никакого. Но среди укрывшихся за стенами монастыря был радиолюбитель, на Запрудной улице жил. Вот после твоих записок он и предложил сбегать до дому к своей радиостанции и передать сообщение. Нежить, окружившая монастырь превратила рутинную операцию в героический прорыв, с заплывом в ледяном пруду и передачей сообщения, когда в дверь ломились неупокоенные. Теперь, даже неизвестно, добрался ли радиолюбитель обратно. Но он точно не полезет на второй сеанс связи, если, конечно, не ушибленный на всю голову как некоторые. Вот и предлагаю тебе, как самому опытному из Харонов, слетать и посмотреть что там и как. Даже не настаиваю на посадке в пруду перед монастырем! Сам смотри по обстоятельствам. Сядешь - хорошо, заодно и рацию этим сидельцам привезешь. Не сядешь, так хоть доложишь обстановку.
– Димыч, почему опять я?! У нас в гидропорте сейчас три пилота "дабл Алекс и Олег", гораздо опытнее меня. Пусть они летят! Достало меня уже! Полно работы!
Пан покивал, и задумчиво закончил.
– Все правильно. Можешь и им поручить. Но я заметил, что судьба только тебе ворожит. Остальным так не везет, и пилотов своих растеряешь по опасным заданиям легко. Но решать тебе.
Вот ведь мерзавец! Смерти моей хочет! Небось, на супругу зарится, многоженец потенциальный! Морда служивая! Еще и мину скорбную состроил!
Осталось только прошипеть нецензурно, и начать звонить Сергею, который Геннадьевич. Пусть ЭЛку готовят. Снять ее с баржи еще вчера сняли и отбуксировали к дебаркадеру. Теперь пусть проверят хорошенько. Плохие у меня предчувствия. И настроение поганое.
Полтора часа ушло на общение с бармалеями, постановку задач и прием работ. Катюху оставил дома, несмотря на все ее обидки. Полетим вдвоем с Михаилом. Наконец от Димыча приехал боец, привез рацию в виде зеленого короба, брезентовый сидр с десятью Макаровыми и один цинк, то есть тысяча двести восемьдесят, патронов к ним. Позвонил Димычу, возмутился, что так мало оружия. Понимаю, что монашки оружие проигнорируют, но там же еще и нормальные люди могут быть. В результате переговоров пулемета нам так и не дали, велели обходиться своим, который штатно у Михаила, так как знают, куда второй пулемет некий Харон сразу приспособит.
Еще через полчаса ЭЛка была в воздухе, Курс сорок семь, дальность шестьдесят. Первые несколько километров шли над Копорским шоссе, и на нем уже наблюдалось оживленное движение машин. Буквально несколько дней назад мы тут от нежити спасались, а сегодня уже гражданские машины спокойно ездят по своим делам к плацдарму и обратно. Прав Димыч, не я один работаю "на износ".
Затем под крыльями мелькнула "Стена" и пошли мертвые земли, где смотреть было особо нечего. Разве что осмотрели ряды теплиц Сосновоборского агрохозяйства, пока не попавшего в защищенную зону Станции, но его и до нас специалисты с воздуха осматривали. Все же огромные площади теплиц городу жизненно важны.
Береговую черту пересекли у форта Красная Горка, аккурат над филиалом нашего Арсенала. Показал Мише мелькнувшие под крыльями береговые батареи, капитально разграбленные в девяностые годы. Раньше это были памятники истории - теперь это напоминание о скотстве, и жадности.
Пока летели над заливом, дал "порулить" Мише. Ему интересно, а мне не так скучно. Хотя, за десять минут перелета над заливом заскучать даже Катюха не успела бы. Северный берег залива пересекли между Комарово и Зеленогорском, замелькали зеркала озер и прудов и через две минуты прошли над поселком Ленинский, где на улице Советской и расположен монастырь. Любопытное сочетание топонимов. Как говорили в фильме "Корона Российской Империи" - "это символично!". Религия "христианство" старательно заменяет религию" коммунизм". Свято место пусто не бывает.
Заложил крутой вираж над обещанным мне, как посадочная площадка, прудом. Часть пруда еще ледком играет. Скорее всего, тонким - но на посадочной скорости в девяносто километров в час, даже такой лед для пластикового корпуса гидроплана как стальные лезвия. Опустился пониже, рассматривая пруд а заодно поднявшуюся суету в монастыре. Живые тут явно есть. И нежити хватает, суда по плотной толпе стоящей у каменной стены монастыря.
Садится некуда, между живыми и берегом пруда куча нежити бродит. И не лежит душа помогать культистам. Можно со спокойной совестью лететь обратно. Но все равно кружил над монастырем, собирая информацию. Душа не лежит, а "призвание Харона" требует. Плюнул, наметил единственный курс посадки, где мне почти хватит открытой воды. В конце пробега ткнемся в ледяной припай у берега, но уже практически без скорости. Рискну.
Заход на посадку делал на предельно малой высоте. Уже на подходе к пруду понял, что промахиваюсь и ушел на второй круг. Во второй раз вроде все хорошо шло, но почти притеревшись к воде ушел на третий круг. Теперь уж наверняка.
Сел, как ни странно, совершен без проблем и реверсом винтов сократил пробег так, что до льда ЭЛка не добежала. Переоценил я посадочные трудности. Но сверху пруд смотрелся как "стакан воды" - после просторов залива садиться тут было очень некомфортно.
Гидросамолет застыл у кромки тонкого, ноздреватого ледка, разворачиваясь кормой к берегу. Винты взвыли, толкнув машину к берегу, и затихли. Сбросил с головы гарнитуру, уже привычно повесив ее на рог штурвала, подхватил Дикаря и пробрался к люку, из которого уже торчал Михаил.
К берегу стягивалось много нежити, заинтересовавшейся новыми звуками. Прикинул дистанции. От берега до дороги метров двадцать по травянистому пологому берегу. После дороги метров сорок подъема к воротам монастыря. Причем, внизу, у дороги имелись еще одни ворота монастыря, решетчатые. Но в данный момент они были распахнуты, и весь склон, поднимающийся ко вторым воротам, устилала упокоенная нежить. Если это не реакция нежити на "освященную воду", то в монастыре нашлись и стволы и патроны.
От идеи быстренько пробежать до ворот пришлось отказаться. Слишком плотные толпы встречающих. Придется отстреливать, благо патронов к мелкашке много, дистанция тут смешная для оптики Дикаря, да и сидим мы хоть у берега пруда, но даже Зубастик не допрыгнет.