Харун Ар-Рашид
Шрифт:
Обратный путь чаще всего повторял уже проделанный маршрут. Корабли отплывали в конце ноября, чтобы использовать северо-западный муссон, и через шесть месяцев прибывали в Кантон. Там они проводили лето и в ноябре или декабре пускались в обратный путь с северо-восточным муссоном. В начале лета они возвращались в Басру или Сираф. Таким образом, если все шло гладко, путешествие, в целом, занимало восемнадцать месяцев.
Но так бывало не всегда. Так, в книге Связи между Китаем и Индией (середина IX в.) читаем: «Китайские товары были редкостью. В числе причин этой редкости можно называть частые пожары в Канфу, являвшимся портом и перевалочным пунктом для арабских и китайских товаров. Кроме того, иногда корабли терпели крушение, подвергались грабежу, или должны были совершать долгие стоянки, продавая свои товары в неарабских странах. Порой им приходилось надолго останавливаться в гаванях для ремонта». А вот что говорится в Книге о чудесах Индии:
Трудности навигации грозили не меньшими бедами. Навигационные инструменты и географические карты, по большей части персидские, оставались более чем приблизительными [130] даже после исследований (в частности, измерения дуги меридиана), предпринятых по приказу Мамуна, и судам, которые сбивались с курса и пропадали, не было числа. Все эти опасности не отвращали арабских купцов, чей флот в то время обладал почти безраздельным господством, от международной торговли. Разумеется, индийцы также возили грузы через Индийский океан до самой Индонезии, да и большие китайские джонки можно было увидеть в портах Персидского залива. Однако в основном торговля находилась в руках мусульман. И такое положение дел сохранялось в течение еще двух с лишним столетий, затем объем перевозок упал; первенство досталось китайцам и индийцам и оставалось за ними до того дня, когда, в конце XV в., португалец Васко да Гама в сопровождении образованного арабского моряка Ахмеда ибн Маджида совершил свое первое путешествие по этим водам и попытался изгнать из них мусульманских мореплавателей, хотя и не смог осуществить эту задачу полностью.
130
Тем не менее арабы и персы обладали колоссальным преимуществом: треугольным «латинским» парусом, позволявшим двигаться против ветра. Страны Средиземноморья, а затем Северной Европы позаимствовали его только в XV в. Несмотря на то что именно арабы доставили в Европу изобретенный в Китае компас, сами они начали пользоваться им только в середине XI в.
Если в VIII и IX вв. большинство перевозок между Ближним и Дальним Востоком осуществлялось по морю, древний Шелковый путь не был заброшен, и по нему по-прежнему, хотя и в небольших количествах, перевозили легкие или чрезвычайно ценные товары. Из-за политических ударов, сотрясавших Серединную империю, путь через Синьцзян был не слишком безопасным, и, несмотря на союз династии Тан с Харуном ар-Рашидом, потребовалось немало времени для того, чтобы на пути из Центральной Азии снова возникло былое оживление.
Начинаясь в Багдаде, «китайский путь» пересекал Иранское нагорье по тысячелетней дороге между Ханакином и Керманшахом, а потом через Хамадан и Рейй приводил в Хорасан. Возле Нишапура начиналось ответвление, ведшее в Индию через Балх, Бамиан, Кабул и Мултан на Инде. Путешественники, следовавшие в Китай, могли выбрать один из двух путей: один, через Ташкент и Талас, доходил до реки Или, а другой вел в Кашгар и к двойной цепи оазисов по одну и другую сторону пустыни Такла-Макан — Аксу и Турфан на севере, Яркенд и Хотан на юге, — а потом эти два маршрута соединялись, заканчиваясь в китайских провинциях Ганьсу и Хэнань.
В огромных степях и каменистых или песчаных пустынях в опасностях не было недостатка, начиная с нападений разбойников. В караваны объединялись множество участников, вооруженных и окруженных свитой. Зато против ненастья — внезапных бурь, которые переполняли водой реки, перерезали дороги, топили людей и скот, снегопадов или испепеляющей жары, которая иссушала источники и ручьи, — средств не было. Путешествие продолжалось от восьми до двенадцати месяцев.
Несмотря на то что отныне шелк пряли и ткали во многих районах мусульманской империи и в Византии, его перевозка не прекратилась полностью. Тюки высококачественного шелка еще долгое время продолжали движение по Центральной Азии и Хорасану. Однако все чаще этим путем из Китая поступал фарфор: после того как наместник Хорасана Али ибн Иса прислал Харуну двадцать изделий из китайского императорского фарфора, «равных которому до того дня никто никогда не видел», мода на него моментально распространилась при дворе. По тому же пути из Китая также поступали специи, не встречавшиеся
131
Вырабатываемый железами одной из разновидностей лани. Самый лучший поставлялся из Тибета.
Без рабов функционирование аббасидского общества было настолько невозможным, что любое промедление в их приобретении могло повлечь за собой разлад в экономике. Потребность в них была огромной, так как существовали работы, которые свободные люди не желали выполнять, и к тому же мусульмане всегда с легкостью отпускали рабов на свободу. Религия запрещала обращать в рабство мусульман. Завоевательные войны отдали в распоряжение победителей множество пленников обоих полов, многие из которых стали рабами. Арабская экспансия достигла своих пределов, и теперь имели место лишь набеги на византийскую территорию, откуда и поступали пленники.
При Аббасидах [132] , когда и этот источник, в свою очередь, обмелел, торговцы начали искать рабов везде, где только можно, и в результате на рынках Багдада появились невольники самого разного происхождения: «Глашатай посмотрел на купцов, которые там находились, и заметил, что не все еще собрались. Он подождал, пока на базаре не началась бойкая торговля, и не стали продавать служителей всех рас — нубийцев, такуриан (Судан), франков, марагиан (Азербайджан), греков, татар, черкесов, берберов, эфиопов, каланджийцев (со смешанным красно-желтым цветом кожи) и прочих» («Тысяча и одна ночь»).
132
При Харуне тюркские рабы были немногочисленными.
Черный континент поставлял множество нубийцев, эфиопов, банту, сомалийцев, даже сенегальцев и жителей Чада. Их продавали вожди собственных племен или захватывали в плен разбойники, связанные с купцами крупных городов Африки или арабского побережья, а потом по суше или морю перевозили из одного пункта в другой. Тех, кому уготована была участь евнухов, обычно суданцев, кастрировали в Египте и чаще всего продавали достаточно дорого.
Другим источником рабов являлась Центральная и Восточная Европа, населенная славянами. Славяне, наряду с англосаксами, ценились выше всех прочих. Начиная с VIII в. они заняли место тех, кого торговцы католической Европы продавали на внутреннем рынке.
К крупнейшим рынкам рабов вело несколько дорог: восточная, через Волгу (Итиль, столицу хазар), Армению (один из центров кастрации), Рейй и Багдад; другая проходила через Черное море, третья — через Рейн и Дунай. Самый крупный западноевропейский невольничий рынок находился в Вердене, известном центре кастрации, которую, по большей части, производили евреи. Отсюда, через Сону и Рону, их переправляли в Нарбон или Арль, а затем в Испанию или на Восток. С середины VIII в., несмотря на протесты пап, одним из главных поставщиков рабов стал другой важный рынок, Венеция, а также Прага. Таким образом, по всей Европе мужчин и женщин хватали и продавали мусульманам и христианам Византии. Англосаксов доставляли в Венецию через Лион или отправляли прямиком в Испанию. Ломбардцев закупали на рынках Южной Италии и перепродавали в Египте и Ифрикие.
Мусульмане ценили оружие, произведенное в католической Европе. Превосходство германцев, производителей самых лучших мечей, безусловно, объяснялось их связями с народами Центральной Азии, возможно, тюрками, у которых традиции кузнечного дела восходили к глубокой древности. Точно так же жители Востока ценили одновременно прочное и гибкое скандинавское оружие.
Кроме того, мусульмане покупали на Западе металлы, меха, древесину для кораблестроения. Отсталой и бедной Европе было почти нечего предложить, а то, что она покупала, предназначалось для ничтожного меньшинства, и, в основном, речь шла о предметах роскоши, которые она не производила, в частности, о тканях. Высшее духовенство и аристократия носили платья из пурпурного, расшитого золотом шелка. Так, одеяния Карла Великого и его дочерей произвели сильное впечатление на поэтов. Людовику Немецкому пришлось издать указ, запрещавший солдатам одеваться в вышитый шелк. Алкуин осуждал священнослужителей, которые растрачивали церковные средства на роскошные одежды. Кроме того, Европа ввозила специи, в небольших количествах, лекарственные травы, слоновую кость, листовое золото и серебро.