Хельмова дюжина красавиц. Дилогия
Шрифт:
Бородавка Лолочке нравилась.
Она вся себе нравилась, от макушки до бледно-зеленых пяток, украшенных мелкими трещинками. Следовало сказать, что Казик Лолочке тоже нравился, но не может же женщина, пусть даже она и горилла, вот так просто взять и признать это?
И Лолочка, понимая, что деваться Казику некуда – в клетке она провела последние десять лет жизни и точно знала, что деваться некуда, – тянула время, кокетничая.
Сегодня она бы приняла от него сосульку.
Или завтра…
…или
Под Лолочкиным взглядом Себастьян чувствовал себя крайне неуютно.
Казик же, обрадованный такой компанией – новая знакомая, несмотря на субтильность и просто-таки неприличное отсутствие шерсти, которую заменяло нечто тонкое и вряд ли теплое, очень ему понравилась, – подвинулся ближе. И дружелюбно протянул руки, предлагая согреться…
– Ыыыр! – произнес он с придыханием.
Вон как дрожит, несчастная.
…за свою недолгую жизнь Казимир успел сменить три зверинца и свести знакомство с дальними южными родичами, которые во льдах не выживали.
Новая знакомая чем-то весьма на них походила.
Но от щедрого предложения отказалась.
– Может, не надо?
Себастьян смотрел на Казика.
Казик – на Себастьяна… и взгляд-то выразительный… устав ждать, Казик просто сгреб понравившуюся ему панночку в охапку, дыхнув на ухо вонью.
– Уыыы, – пропел он нежно. – Уааа…
– Может, – Себастьян попытался вывернуться из нежных, но крепких объятий, – не надо «уааа»?
Казик был не согласен категорически.
– Ыыыргых! – Он вытянул нижнюю губу и, наклонившись к уху, томно засопел.
От сопения у Себастьяна волосы на затылке шевелились.
– Улыбайтесь! – велел фотограф. – Обнимите его за шею!
Сам бы и обнимал, если такой умный… но Себастьян оскалился и обвил могучую шею Казика руками.
– Уугу! – одобрительно сказал тот. – Агррра!
Лолочка целиком выбралась из пещеры и села на ледяную глыбину, всем своим видом демонстрируя негодование. В мужчинах она разочаровалась, и крепко. Стоило отвернуться на секундочку, отвлечься, можно сказать, по своей девичьей надобности, как тут же появляется какая-то страшидла немочная, которая почти-жениха и уводит.
А он, разом позабыв про Лолочкины многопудовые прелести, знай себе щупает страшидлу эту и ласково так что-то на ушко шепчет. Уже и блох искать полез.
И выражение морды при том самое что ни на есть идиотское.
– Ах! – Лолочка испустила громкий вздох и лапу выставила.
Лапы у нее были удивительно длинными, поросшими мягкой густой шерстью. Блохи в ней водились крупные, сытные и приятно щелкали под пальцами.
Но неверный Казик невесту и взглядом не удостоил.
– Орм! –
Себастьян терпел.
Как ни странно, но Казиковы пальцы волосы перебирали бережно, не дергая и не выдирая. А на морде ледяной гориллы было выражение предельной сосредоточенности.
– Уууй! – Лолочка томно сползла с камня и потянулась, демонстрируя прямую спину. Перевалившись на бок, она застыла в позе ожидания, устремив взгляд куда-то в сторону…
И Казик все ж обернулся.
Лолочка была хороша… крупная, приятно-полнотелая, она пахла льдом и влажной шерстью, которая сразу привлекла Казиково внимание.
Ну и еще голый бледно-голубой живот, который Лолочка поглаживала.
– Ах… – Она взмахнула рукой, и когти ее скользнули по ледяной глыбине, издав душеволнительный звук, от которого Казиково сердце затрепетало. Он качнулся было, почти выпустив добычу из рук, но в последний момент передумал.
Лолочка была прекрасна.
Но капризна.
Он уже устал ходить возле пещеры, носить к ней и сосульки, и куски льда, которые, демонстрируя силу и стать, раскалывал о собственную голову. Нет, голова не болела, но болели плечи, потому как куски Казик со всей ответственностью выбирал крупные, солидные.
А Лолочка только отворачивалась.
– Урм. – Он решительно повернулся к Себастьяну и, заглянув в глаза, произнес: – Агху!
– Что, не дает? – Себастьян сочувственно похлопал гориллу по могучему плечу.
Страх исчез.
– Оуррры!
– Бывает, друг, бывает… бабы – они такие, никогда не поймешь, чего им на самом деле надо… бывает, ты к ней со всей душой… цветы, конфеты, а она, как твоя, только задницей крутит.
– Ахха…
Лолочка нахмурилась.
Она повернулась другим боком и губы вытянула, надеясь, что Казик оценит и губы, и плоский нос ее с вывернутыми ноздрями, из которых торчали длинные белые волосы, и щеки, густо усыпанные бородавками…
– Ничего, друг, потерпи, – сказал Себастьян, преисполнившись сочувствия. – Сейчас мы ее уломаем.
– Мгы?
– Только башкой не крути…
Казик мотнул.
Понимал ли? Но, обхватив Тиану одной рукой, второй он бережно погладил ее по голове.
– Уаггры. – Он произнес это гулким шепотом.
Лолочка поднялась. Она обошла неверного кавалера по дуге, двигаясь медленно, то и дело останавливаясь и принимая позы картинные, призванные наглядно продемонстрировать нечеловеческую ее красоту. Она то вытягивала губы, то проводила ладонью по кустистым бровям, то изгибалась, поворачиваясь к Казику тылом. Солнце играло на чешуйчатых ягодицах, подчеркивая их размер и идеальную округлую форму.