Хеппи-энд для Дездемоны
Шрифт:
Я потрясла головой и отправилась в учительскую. Не стоит размышлять о пустяках, есть дела поважней - мне необходимо поговорить с завучем.
– Дорогая Виола, - расплылась в улыбке Ирина Сергеевна, - надеюсь, вы комфортно ощущаете себя в нашем сплоченном коллективе?
– Скажите, - решительно приступила я к дознанию, - это вы опознавали тело Ники Терешкиной?
Завуч вздрогнула.
– Ужас! Я чуть не умерла! Завели меня в морг - какой-то подвал, под потолком трубы, темно, - выдвинули каталку, подняли простыню… Я едва разума не лишилась! Не дай бог еще раз подобное увидеть! Знаете, я сразу зажмурилась.
– И
– Нет, конечно, - прижала руки к груди Ирина Сергеевна.
– А почему вы интересуетесь?
– Да Верочка, дочь Ники, сейчас очень переживает, что не пошла в морг, - соврала я.
– Странно, однако, милиция обратилась почему-то к вам, а не к ближайшей родственнице.
Ермакова склонила голову набок.
– Ужасное происшествие, пятно на коллективе! Виола, могу я вас попросить об одолжении?
– Да, конечно.
– Вы попали к нам случайно и понимаете… Ох, неудобно говорить! И люди сюда прийти могут.
– Сейчас урок начнется, - напомнила я.
– Давайте переместимся в мой кабинет?
– предложила Ирина Сергеевна.
– С удовольствием, - ответила я.
Закрыв дверь изнутри на ключ, завуч вздохнула:
– Теперь можно беседовать спокойно. А то есть у нас в коллективе личности, которые, кхм… обожают подслушивать, собирают сплетни, разносят их. Не понимают пагубности своего поведения. Конкуренция на ниве образования огромна, и гимназия, чтобы выжить, должна иметь безупречную репутацию. А у нас в последнее время беда за бедой. Мне постоянно приходится… как бы это сказать… затаптывать костры. Сплошной стресс! Сначала географичка указкой ученика стукнула, пришлось ее увольнять, потом кто-то стал шарить в гардеробной по карманам. Ловим, ловим, но обнаружить вора не получается. А «на закуску» смерть Ники. Очень вас прошу! Понимаете, наши не знают правды.
– Вы не сообщили коллективу о смерти Терешкиной?
– поразилась я.
– О ее смерти всем известно, - потупилась завуч, - но без подробностей про гостиницу и мужа. И очень, очень прошу вас сохранить тайну!
– Почему? Рано или поздно весть доберется до гимназии.
– Нет, нет!
– замотала головой Ермакова.
– Вероника здесь ни с кем, кроме меня, не поддерживала отношений. Мы были очень близки, я скорблю изо всех сил… поверьте, плачу каждый день… но… у меня муж, сын, репутация… замечательный оклад… меня уволят… я должна сохранять лицо коллектива…
В голосе завуча послышались истеричные нотки.
– Я знаю, кто вы, - прошептала она едва слышно.
– Вы писательница Арина Виолова. Надели парик, он, конечно, изменяет внешность… я думала… Ника пообещала мне… деньги… Лёня… он не способен… Терешкина… О господи! Я больше не могу! Силы иссякли!
Из глаз завуча полились слезы, Ирина Сергеевна схватила пачку бумажных платков и стала вытирать нос.
– Если моя тайна раскрыта, лучше поговорим откровенно, - предложила я.
– Похоже, вы попали в тяжелое положение.
Ермакова скомкала бумажку.
– Тяжелое? Да просто ужасное! Хоть в петлю лезь!
– Из любой ситуации есть выход, - бойко заявила я.
– Оптимизм - замечательная вещь, - горько отозвалась Ирина Сергеевна, - но в моем случае он неуместен.
– Давайте вместе попытаемся исправить положение, - предложила я.
Завуч стиснула
– Вы можете поделиться неприятностью с мужем?
– спросила я.
– Нет!
– вскрикнула завуч.
– Это исключено!
– А с сыном?
– Вы с ума сошли?!
– Одной тяжело нести беду, ее нужно разделить с кем-то. Есть ли у вас верные подруги?
– Нет, - прошептала Ермакова, - никого.
– Значит, помочь вам некому, - констатировала я.
Ермакова схватилась за виски руками и начала раскачиваться из стороны в сторону.
– На вашем месте, наверное, стоит рискнуть, - сказала я.
– Лучше опереться даже на незнакомого человека.
– Если вы кому-нибудь расскажете, мне не жить, - прошептала Ирина Сергеевна.
– Хотя… Все равно, лучше умереть! Господи! Ника… Лёня… деньги… благотворительность… я хотела помочь бедным детям… поверьте… они счастливы теперь…
– Давайте-ка по порядку, - предложила я.
Ирина Сергеевна неожиданно успокоилась.
– Хорошо, я попытаюсь, но предупреждаю сразу… дело невероятное… поразительное.
– Меня трудно удивить!
Завуч внезапно улыбнулась.
– Меня тоже, но Нике это удалось.
…Терешкина попала в гимназию по рекомендации одного из родителей, богатого и чиновного Федора Глызина.
– Замечательная женщина, - охарактеризовал он Нику.
– Возьмите ее к себе, не пожалеете.
Ирина Сергеевна пригласила Нику на собеседование и осталась довольна как внешним видом, так и внутренним содержанием претендентки. К сожалению, в учебном заведении большая текучка кадров. Педагоги охотно идут на работу в частную структуру, но не всякий способен в ней удержаться. Основная масса преподавателей привыкла к покорным родителям и детям, на которых без всякой опаски можно повышать голос. В муниципальных школах учитель сродни богу, он вершитель судеб детей, способен капитально испортить жизнь не только ребенку, но и всей его семье. «Школьные годы чудесные», - поется в известной песне, но для многих они становятся мучительными.
В частной гимназии дела обстоят с точностью до наоборот. Отцы и матери, отдавшие немалые деньги за учебу, требуют хороших отметок. Если деточка получает двойку, то разъяренные родичи не наказывают недорослей, нет! Они кидаются к директору и произносят изумительную фразу:
– Ваши педагоги не способны вложить в голову малыша знания!
И тот принимает необходимые меры. Думаете, директор велит учителю дополнительно заниматься с «митрофаном»? Приказывает оставить двоечника после уроков для вдалбливания в его голову основ науки? Вовсе нет, педагогу устраивают показательную головомойку и строго-настрого предупреждают:
– Еще раз влепишь такому-то плохую отметку, прощайся с местом работы и жирной зарплатой.
И, о чудо, не проходит и недели, как в дневнике недоросля расцветают пятерки, остолоп превращается в Эйнштейна…
– Очень глупо, - перебила я Ирину Сергеевну.
– Нужны не оценки, а знания!
– Тонкое наблюдение, - неожиданно съязвила Ермакова.
– Выпускникам предстоит сдавать экзамены в вуз, - продолжала я.
– Каким образом они пройдут испытание?
– Щенячья наивность, - с легким презрением отметила завуч.
– Эти детки уедут в Англию, Америку, Германию. Родители отдадут баснословные деньги и пристроят идиотов.