Херувим (Том 2)
Шрифт:
Очки Райского бликовали, глаз не было видно, но Юля почувствовала, как он впился взглядом в ее лицо.
– Чеченец? – спросила она спокойно. – Но у него никакого акцента. Чистая речь. К тому же для террориста он слишком вежлив.
– Исмаилов учился в Москве, и не где-нибудь, а в Высшей школе КГБ.
– Коллега, значит? – ехидно ухмыльнулась Юля.
– Ну в определенном смысле да. Что делать? Отец его был крупной партийной шишкой в Чеченской республике. Так что Исмаилов, можно сказать, принц крови. Отличные манеры, никакого акцента. Мать была русской. Впрочем, не важно. Когда
– Вы так много знаете о нем, – покачала головой Юля, – а поймать не можете.
– В принципе можем. Конечно, если вы, Юлия Николаевна, согласитесь нам помочь.
– Не смешно, Михаил Евгеньевич.
– Я вовсе не шучу, Юлия Николаевна. Так сложилось, что мы вынуждены обращаться за помощью именно к вам. Дело в том, что вы... – Он осекся. В коридоре послышалось шлепанье босых ног, и в дверном проеме появилась Шура. Она догадалась умыть лицо и натянуть старые истертые джинсы.
– Мам, я есть хочу, – сообщила она, откровенно разглядывая Райского, – здрас-сти. Меня Шура зовут.
– Очень приятно, – полковник встал, протянул руку и представился: – Михаил Евгеньевич.
Шура, хмыкнув, ответила на рукопожатие, открыла холодильник, присела перед ним на корточки и застыла в глубокой задумчивости.
– Возьми банан или сделай себе бутерброд с сыром.
– Бананы я еще днем все съела. А сыр какой-то сухой, – печально сообщила Шура.
– Ну тогда иди спать. – Юля встала, подняла Шуру за плечи и повела в комнату.
– Мам, он скоро уйдет? – проворчала Шура довольно громко.
– Спокойной ночи. – Она поцеловала дочь, вернулась на кухню, закурила и жестко произнесла: – Знаете, Михаил Евгеньевич, каждый должен заниматься своим делом. Давайте я буду оперировать, а вы ловить террористов.
Райский снял очки, потер переносицу. Как у многих очкариков, взгляд его стал мягким и беззащитным.
– Юлия Николаевна, мы с вами занимаемся ерундой, толчем воду в ступе. Вы уже отказали мне, хотя до сих пор не знаете, в чем состоит моя просьба.
– Просьба ваша проста и понятна, – улыбнулась Юля, – а позвольте-ка, доктор Тихорецкая, вас вербануть. Можно как угодно это формулировать, но суть остается неизменной.
Райский достал из кармана чистейший носовой платок и принялся протирать стекла очков. Юля молча убрала кофейные чашки со стола и застыла в дверном проеме, прислонившись плечом к косяку и скрестив руки на груди. Она устала разговаривать с этим человеком. Ей хотелось, чтобы полковник Райский ушел и больше никогда не появлялся.
– Вербануть? Хороший глагол. А с чего вы взяли, доктор Тихорецкая, что я именно этого добиваюсь?
– Ну вы же сами сказали, вам необходима информация об Анжеле, – пожала плечами Юля, – вы хотите, чтобы я стучала на свою пациентку. Допустим, она тесно дружит с чеченцем. Он бандит, террорист, вам нужна информация о нем. Но если вы прослушиваете мой телефон, то наверняка имеете возможность утыкать палату Анжелы, мой кабинет, ординаторскую, процедурную и все, что хотите, «жучками», или как теперь это называется? Зачем вам мое согласие?
– Действительно, зачем? Но кто
– Вы, Михаил Евгеньевич.
– Нет, Юлия Николаевна. Пожалуйста, вспомните наш разговор с самого начала. Ничего подобного я не говорил. Вы сами все произнесли за меня. Вы почему-то решили, что лучше знаете.
Юле стало неловко. Он был прав. Она отказала, даже не выслушав его просьбы.
– Ну хорошо, Михаил Евгеньевич. Извините меня. Я вас внимательно слушаю. – Она села на стул и закурила.
– Юлия Николаевна, я так же, как и вы, считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Я ловлю террористов, вы оперируете. Просьба моя состоит в том, чтобы вы посмотрели одного больного. Это вы можете сделать?
– Разумеется, могу, – Юля нервно усмехнулась, – привозите его ко мне на прием хотя бы завтра, в первой половине дня.
– Невозможно, – он помотал головой, – нам придется отвезти вас к нему. Это довольно далеко, на границе Московской области. Ехать надо прямо завтра, с утра. В восемь за вами приедет машина.
– Да вы что?! – Юля повысила голос и опять встала. – У меня завтра прием.
– Не волнуйтесь. Я уже договорился с вашим руководством. Вас отпускают на некоторое время, не в счет отпуска, эти дни будут засчитаны вам как полноценные рабочие. Кроме того, от нас вы получите гонорар в зависимости от объема работы.
– Что значит – на некоторое время?! А с ребенком моим вы тоже договорились?
– Нет, – невозмутимо улыбнулся Райский, – с Шурой мы пока не договаривались, но об этой проблеме подумали заранее. С вашей дочерью может остаться наша сотрудница, абсолютно надежный человек. Ручаюсь головой. Ребенок будет вовремя доставлен на машине в школу и из школы, накормлен, уложен спать.
– Вы с ума сошли? – спросила Юля, внимательно и с интересом разглядывая лицо Райского. Лицо это, холеное, узкое, с высоким умным лбом, тонкими губами и широким крупным носом, было вполне приятным и обычным, и не читалось на нем ни смущения, ни сомнения.
– Поскольку ваша мама сейчас находится в США, гостит у вашей старшей сестры, а с бывшим мужем у вас отношения, мягко говоря, сложные, вам практически не с кем оставить ребенка, – произнес он тихо и рассудительно, – вы объясните Шуре, что вам надо срочно уехать в командировку и с ней поживет ваша подруга. Зовут ее...
– Не трудитесь! – перебила его Юля. – Не надо мне представлять вашу сотрудницу, не надо больше вообще ничего объяснять. Я никуда завтра не поеду, и вы не имеете права меня заставлять. Да в конце концов, почему именно я? Допустим, у вас есть больной, которому требуется помощь хирурга-пластика. Но неужели в вашем ведомстве нет своих специалистов?
– Представьте, нет, – развел руками Райский, – внутри нашей структуры, конечно, существует сеть медицинских учреждений и там есть практически все специалисты. Но вот хирурга-пластика в данный момент не оказалось. А его помощь необходима. И очень срочно. Почему именно вы? Во-первых, вы великолепный хирург. А во-вторых, вы оказались в нужном месте в нужное время. Это судьба, Юлия Николаевна. Поймите наконец, вы нужны нам, но и мы вам тоже нужны.