Херувим (Том 2)
Шрифт:
– Погодите, – поморщился следователь, отстраняя пакет, – давно вы знакомы?
– Давно, очень давно, с самого детства. Моя бабушка была его няней, у него родители очень хорошие люди, Владимир Марленович в органах служил, сейчас на пенсии, генерал. Наталья Марковна добрейшая женщина. Вы не представляете, какая это семья. У нас со Стасиком с самого детства теплые родственные отношения. Пожалуйста, не надо сообщать моему мужу! То есть, я хочу сказать, если он узнает, что Стасик просто заехал ко мне, в этом совершенно ничего страшного нет, потому что со Стасиком они
– Что? – опомнился следователь, загипнотизированный звонким потоком ее речи. – Замять покушение на убийство?
– Нет! – испугалась Галочка. – Нет, конечно, не покушение, но хотя бы время. Вы можете сказать моему мужу, будто все произошло не в три часа ночи, а, например, в десять вечера?
– Галочка, будь добра, успокойся, – простонал Герасимов.
Но успокоиться она уже не могла, до нее дошло наконец, что случилось и чем это угрожает ей лично. Следователь пожалел ее от души, но помочь не мог при всем желании. Как только появится ее армянский Отелло, придется его очень подробно допросить.
– Рубенчик убьет меня, если узнает! Я как чувствовала, говорила тебе: уезжай, а ты... Товарищ... господин следователь, я хочу сказать, вы даже не представляете, какой у меня ревнивый муж! Вот если кто-нибудь на меня посмотрит, ну просто как на интересную женщину, мой Рубен аж вспыхивает весь, я хочу сказать...
– Зачем было так рисковать, если муж ревнивый? – светло улыбнулся следователь и обратился к Герасимову: – Кстати, а в котором часу вы на самом деле приехали?
– Около двенадцати, – буркнул тот и вытянул сигарету из пачки.
– Предварительно созванивались? – Следователь вежливо щелкнул зажигалкой, давая ему прикурить.
– Да, я звонил ей, но этого никто не мог слышать. Я звонил по мобильному из машины около семи.
– Значит, кто-то за вами следил, – удовлетворенно кивнул следователь, – вас кто-то заказал. Нет у вас никаких предположений на этот счет? Кому вы мешали жить? – Он опять одарил Стаса своей лучезарной улыбкой.
Красивое правильное лицо Стаса Герасимова застыло. Из открытого рта валил дым, светло-серые прозрачные глаза уперлись следователю в лоб, так, словно там было написано имя заказчика. На самом деле Стас не видел перед собой в этот момент совершенно ничего.
– Да что вы такое говорите! – Галочка испуганно всплеснула руками. – Зачем пугаете человека? У Стасика просто не может быть врагов, он такой добрый, обаятельный, его все любят, я хочу сказать, может, произошла ошибка, они его с кем-нибудь перепутали?
Ни следователь, ни Стас никак не отреагировали на это ее предположение. Она замолчала, переводя испуганные голубые глаза с одного на другого, и поспешно подвинула пепельницу Стасу, заметив, что столбик пепла грозит сорваться на кружевную клеенку. Наконец, опомнившись, Стас резко поднялся и произнес механическим голосом:
– Извините, мне пора домой. Если возникнут вопросы, у
– Погодите, Станислав Владимирович, мы только начали разговор, – громко и удивленно произнес следователь, – пожалуйста, постарайтесь вспомнить, были какие-нибудь угрозы? Может, у вас произошел конфликт с кем-то? Поймите, это важно!
– Я плохо себя чувствую, – ответил Стас и, не оборачиваясь, поднял руки, как будто сдавался, – голова болит, понимаете ли, мне надо побыть одному.
– Инфекция! – воскликнула Галочка. – Надо температуру померить, у меня тоже все началось с головной боли, а потом уж горло... Стасик, миленький, подожди!
Но он уже сунул ноги в ботинки, руки в рукава кожаной куртки и через секунду несильно хлопнул входной дверью. Щелкнул английский замок. Следователь уткнулся в протокол и поспешно, нервно писал. В кухне минуты три стояла глубокая тишина, было слышно, как шлепаются капли в раковину. Галочка подошла и принялась закручивать кран, краснея от усилий. Но вода продолжала капать.
– Надо вызвать сантехника, иначе будет потоп рано или поздно. Сток забьется и будет потоп. – Она упала на табуретку напротив следователя, достала сигарету, и когда он, оторвавшись от протокола, щелкнул для нее зажигалкой, она поймала его взгляд и прошептала странно тихо: – Сделайте что-нибудь, приставьте к нему охрану, найдите заказчика. Если его убьют, я умру.
Глава вторая
Будильник щебетал, словно живая птичка, которой прищемили хвост. Юлия Николаевна Тихорецкая, не открывая глаз, принялась шарить по тумбочке, чтобы заткнуть несчастного пискуна, и нечаянно сшибла его на пол. Он жалобно звякнул и затих.
Юлия Николаевна перевернулась на другой бок, укрылась с головой одеялом и решила, что можно еще минут десять просто поваляться в постели, не спать, а так, подремать с открытыми глазами, но провалилась в сон и вскочила только в восемь, когда во дворе под окнами загремел мусоровоз.
В соседней комнате спала ее четырнадцатилетняя дочь Шура. Юлия Николаевна кинулась ее будить, и обе заметались по квартире в дикой спешке, рявкая друг на друга. У Шуры первым уроком была алгебра, самый нелюбимый предмет, и отношения с учительницей математики по прозвищу Гюрза оставляли желать лучшего.
– Вот увидишь, она потащит меня к директору, если я опоздаю, – хныкала Шура, прыгая на одной ноге и никак не попадая в штанину.
– Ты не опоздаешь, – Юлия Николаевна помогла ей натянуть джинсы, – сейчас только десять минут девятого.
– А если мы застрянем в пробке? И вообще, мамочка, я не пожарник, мне надо спокойно позавтракать, причесаться, привести себя в порядок. Смотри, какая я страшная, отечная. Можно я сегодня прогуляю? У меня послезавтра контрошка по физике, я буду целый день сидеть, готовиться, ну пожалуйста, мамочка, я в кухонных шкафах наконец разберусь, приведу в порядок дом, а то мы с тобой грязью заросли.