Хёвдинг Нормандии. Эмма, королева двух королей

Улофсон Руне Пер

И он получил ее — но какую! Вместо того, чтобы выступить сообща против Кнута, Эдмунд и Утред отправились разорять владения Эадрика Стреоны. По пути они разграбили Шропшир и Чешир, которым раньше посчастливилось избежать нападений. Кнут, со своей стороны, спокойно продвигаясь на север, разграбил с благословения Эадрика герцогство Эдмунда, а затем нацелился на Йорк.

В этот самый момент распался союз между Эдмундом Железнобоким и ярлом Утредом. Утред совершил форсированный марш на северо-восток, чтобы добраться до дома и примириться с Кнутом, точно так же, как он поступил

со Свейном Вилобородым три года назад…

У Эдмунда не оставалось теперь ни армии, ни убежища. Да, Лондон. Нужда заставила сына помириться с королем, лежащим на смертном одре.

Там и находился теперь Эдмунд, тогда как Кнут и Эадрик торопились к Лондону, чтобы осадить его.

Эмма была не в состоянии уследить и за половиной того, что происходило в стране, и Эдит решила хоть как-то скрасить их «пленение», собирая сведения из всевозможных источников. А теперь, когда Эдмунд прибыл в Уордроубский дворец, она смогла пополнить свою хронику существенными описаниями.

Среди прочего, чем она то радовала, то ужасала Эмму, был рассказ о ярле Утреде и его «мире с Кнутом».

Утред сначала был женат на дочери первого епископа из Дарема. Через некоторое время он прогнал ее ради Сиге дочери Стюра, богатого тана, который был замешан в кровавой распре с другим знатным человеком из Данелага, которого звали Турбранд; Утред получил руку Сиге от Стюра, но при условии, что он убьет Турбранда. Однако Утред не собирался выполнять свое обещание, тем более после того, как Сиге умерла, и он сделался зятем короля Этельреда.

Турбранд примкнул к войску Кнута. И когда викинг услышал рассказ об этой кровной мести, то решил, что представился случай заставить Турбранда повернуть жаркое.

— Ярл Утред слишком много изменял, — заявил Кнут. — Мне лично нечего делать в твоей распре, но если ты не против, то мы можем помочь тебе. Завтра ярл придет ко мне принести присягу, и я, считай, не видел, как ты и твои люди спрячутся за занавесями в моем приемном зале.

Так окончились дни ярла Утреда, и еще одна дочь короля Этельреда стала вдовой.

Монахиня Эдит не дожила до того времени, чтобы описать продолжение распри между потомками Утреда и Турбранда. Она многое успела повидать, но распря эта длилась до конца века: только тогда два рода окончательно истребили друг друга…

Эмма резко остановилась и снова наступила на одного из бедных монахов.

— Что же там делает Люфинг так долго? Разумеется, у короля на совести масса грехов, но он ведь ходил к исповеди хоть раз за эти годы? Да, один раз я помню точно: это было после дня святого Бриктия, хотя впоследствии и прошло немало времени, прежде чем он преклонил колена. Вот, взгляните на графа Этельмера — мир вам и добро пожаловать в Лондон! Хорошо, что успели вовремя: король будет рад увидеть своих лучших друзей в последний раз.

Эмме всегда было сложно выговаривать «эльдормен» по-английски, и она предпочитала произносить его на нормандский манер. «Граф» из Девоншира был три года назад назначен на эту должность своим другом-королем, но тогда он присягнул на верность королю Свейну. Он поморщился, услышав приветствие Эммы, и ответил ворчливо:

— Не

сыпь соль на рану.

— Ах да, по поводу поговорок, — сказала Эмма и повернулась к Эдит, — я помню этого шутника три года назад. Когда мы взошли на корабль, отправлявшийся в Нормандию, он сказал: «Крысы покидают корабль», хотя имел в виду, конечно же, обратное. У тебя нет в запасе поговорки по этому случаю, Эдит?

— Я вспоминаю слова святого Матфея, — ответила Эдит. — «Где будет труп…»

Она не продолжила цитату, рассчитывая, что Эмма завершит сказанное. Но в этот момент открылась дверь в королевские покои, и вышел архиепископ. Монахи поспешно поднялись с колен. Это было как раз вовремя, ибо комната начала наполняться церковниками и светскими вельможами, которые, вроде Эдмунда Железнобокого, спасались за крепостными стенами Лондона. Эмма приветствовала их всех. И это было оправданно, ведь сюда пожаловало так много членов Витана. Нетрудно было вычислить, кого они теперь назначат новым королем: Эдмунд присутствовал в городе, тогда как Эдвард находился в Нормандии… «Трупом» оказался король Этельред, а «орлы» как раз начали слетаться.

Все они вступили в комнату больного. Был понедельник, 23 апреля 1016 года. Король Этельред уже соборовался. Эмма села у изголовья. По другую сторону кровати стоял Эдмунд, соблаговоливший явиться. Вельможи переминались с ноги на ногу, стоя полукругом напротив королевского ложа, в надежде, что скоро конец.

Все ждали, когда король очнется в последний раз и скажет слова, которые запомнятся его потомкам. В своей жизни он произносил не так-то много мудрых слов. Возможно, он улучшит свой некролог, лежа на смертном одре.

Они заметили, что король открыл глаза и смотрит на них. Его взгляд блуждал от Эммы к Эдмунду и обратно. Он открыл рот, силясь что-то произнести. Не назовет ли он имя наследника престола?

— Эдвард, — вымолвил он, и Эмма задрожала от радости: король вспомнил о своем обещании и сдержал слово! — Эдвард, — повторил король, — я никогда не был причастен к его смерти. Я был слишком мал и любил своего брата…

Затем голова его откинулась в сторону Эммы: король был мертв. Эмма Регина стала вдовой, но она не будет называться «королевой-матерью».

Король Этельред Второй был похоронен в соборе святого Павла, Возле его могилы Эдмунд Второй был провозглашен королем Англии и принес соответствующую клятву. Примерно в то же время вельможи, которые не были в Лондоне, присягнули на верность Кнуту.

* * *

Торкеля Высокого не было у смертного ложа короля Этельреда. Но он приехал на погребение в соборе святого Павла.

Во время церемонии Эмма думала: теперь я могу открыто жить с Торкелем…

И все же она старалась держаться подальше от него в день похорон и в последующие торжества по случаю коронования Эдмунда. Словно бы мертвецу было опаснее наставить рога, чем живому. Она размышляла, откуда взялась эта мысль, и пришла к выводу, что стремилась прежде всего оградить Торкеля: она могла скомпрометировать его, если бы показалась рядом с ним так скоро после смерти короля.