Хейсар
Шрифт:
Минуты полторы, потребовавшиеся им, чтобы добраться до раскидистого дуба, от которого можно было увидеть, что прячется за очередным изгибом дороги, показались Бельварду вечностью — несмотря на уверения Штыря и Линя, он все еще сомневался в том, что поведение лучших воинов Вейнара можно предсказать. Поэтому лежал в своем схроне и грыз ногти.
Доехали. Увидели глубокий овраг, склоны которого густо заросли лещиной, недовольно поморщились и остановили коней. Именно там, где за два часа до этого стоял Линь! И спешились!
— Молодцы… — одними губами произнес Штырь. — Бдят…
Бельвард
— Сейчас они дождутся кареты и отправятся осматривать кусты, растущие вдоль склонов оврага… — непонятно для чего прошептал Штырь и нервно сглотнул.
Как ни странно, неуверенность Штыря подействовала на Бельварда успокаивающе — когда воины стреножили коней и направились каждый к своей опушке, он ничуть не испугался. И даже вспомнил совет отца не смотреть на дичь, дабы та не могла почувствовать его взгляд.
Отвел. Некоторое время пялился на изъеденный древоточцем пенек, росший чуть левее их схрона. Дождался, пока горец пройдет мимо. И почти равнодушно уставился на поворот, из-за которого вот — вот должна была показаться карета…
…Редкий, просматриваемый на добрую половину перестрела лес перед оврагом сыграл с воинами лба злую шутку — вместо того чтобы осмотреть его хотя бы на три — четыре десятка шагов в глубину, они ограничились тем, что прошлись вдоль дороги. И, убедившись в том, что на стволах деревьев, которые можно уронить на дорогу, нет затесов, а в кронах тех, которые погуще, не прячутся стрелки, вернулись к своим коням.
Бельварду стало смешно: «непобедимые» хейсары Неддара Латирдана, о непревзойденных воинских умениях которых столько рассказывал отец, оказались ничуть не внимательнее каких-нибудь молодых первачей из гильдии Охранников. И умудрились не заметить аж три схрона, выкопанных и замаскированных у них перед носом!
«Бояться нужно только Богов… — чуть переиначив [127] изречение Игенора Мудрого, подумал он, — ибо все остальные — смертны!»
Получившаяся фраза звучала весомо. И наталкивала на интересные мысли. В частности, касательно будущего лежащего рядом Штыря.
127
В оригинале оно звучит по — другому: «Бойтесь Богов. Ибо вы — смертны, а они — нет…»
«Он — умрет. Когда перестанет быть нужен. И когда его смерть не смогут связать со мной и с нашим родом. А вот его люди…»
Что надо будет сделать с остальными Серыми, юноша не решил, так как услышал скрип колес подъезжающей кареты и выбросил лишние мысли из головы…
…Разобрать отрывистые команды воина, восседающего на неказистом, но от этого не менее дорогом скарце, не получилось — они отдавались вполголоса и на хейсарском. Впрочем, особой необходимости понимать, собственно, и не было: дослушав десятника, воины лба метнулись к оврагу и растворились в придорожных кустах. А через мгновение от кареты отошли еще двое. Правда, рванули не вперед, а в стороны. В уже осмотренный их товарищами лес.
Это в планы Серых не входило,
Дальше — хуже: как только вторая пара исчезла среди деревьев, горцы, оставшиеся у кареты, спешились. И не просто так, а встали так, чтобы их кон и защищали их от внезапного выстрела.
«Ноги видны все равно… — чувствуя, как по спине текут капельки холодного пота, подумал Бельвард. — Кто-нибудь да попадет! И потом, нас — больше чем полтора десятка, а их — всего пятеро…»
Додумал. Кое-как успокоился. И напрягся снова, когда из-за поворота выехали хейсары хвоста.
«Семеро против семнадцати. Терпимо…»
— Семеро — это не так много… — вторя его мыслям, выдохнул Штырь.
Уверенности в его голосе не было. Совсем. Поэтому Бельвард закрыл глаза и мысленно вознес мольбу к Вседержителю:
«О Защитник всего сущего, Средоточие Света Немеркнущего и Хранитель душ сыновей и дщерей своих! Молю тебя о спасении вечной души моей от происков Бога — Отступника, рыскающего во Тьме, от слуг его, отринувших служение Свету, и от тех, кто ниспослан им в помощь! Не оставь меня, Всеблагой Отец, на пороге лютой смерти, укрепи мой дух и мое тело, дабы мог я низвергнуть зло во славу твою…»
Бог — Отец смотрел на Бельварда, ибо не успел он дочитать третью строку молитвы, как со стороны оврага послышалось теньканье пересмешника.
«Убрали… Обоих… Слава тебе, о Вседержитель!» — радостно подумал юноша, приподнял арбалет, дождался четвертого «колена» — и время распалось на отдельные рваные отрывки:
…Слитный щелчок семнадцати тетив…
…Смазанная тень там, где за мгновение до того находилось правое бедро хейсара…
…Черная точка — хвостовик болта Бельварда, — дрожащая в ободе колеса…
…Жуткий хрип впереди — справа…
…Ржание скарца, встающего на дыбы…
…Истошный женский визг…
…Взлетающая вверх крышка второго схрона…
…Оглушительный перестук колотящегося о грудную клетку сердца…
…Спина Штыря у самой дороги…< br> …Многоголосый крик «Ре — е-ежь!!!»…
Последний вывел Бельварда из ступора, ибо напоминал боевой клич, некогда давший название их роду. Сообразив, что он единственный, кто все еще сидит в схроне, юноша отшвырнул в сторону бесполезный арбалет, вскочил на ноги, выхватил из ножен меч, завопил «Ра — а-аш!!!» и изо всех сил врезал себе по губам левым кулаком. Сообразив, что только что дал хейсарам основание обвинить в этом нападении его и его родню!
«Если уйдет хоть один, я — труп…» — мелькнуло в голове. И юноша, не разбирая пути, бросился к карете…
…Хейсар, умудрившийся уклониться от болта Бельварда, метался по дороге, как ожившая статуя Бога — Воина: трое Серых, пытающиеся его зарубить, полосовали фальшионами воздух и не столько атаковали, сколько мешали друг другу. Еще один, перед началом атаки находившийся за каретой, с такой же легкостью отбивался от двоих противников. Чуть дальше, почти на опушке леса, буйствовал третий. Кстати, намного успешнее первых двух — перед ним уже оседал на землю один из трех атаковавших его Серых. А оставшиеся два — кажется, Линь и Штырь — благоразумно отступали назад, к карете!