Хиди
Шрифт:
Вам могло показаться, что общение этих незнакомцев пылает внутренней враждой. Но, несмотря на тон и напряженность, с которой происходило общение между этими тремя обитателями мертвых земель, не дайте впасть себе в заблуждение – они не питали искренней ненависти друг к другу. Они принадлежали к разным классам, жили полярными убеждениями, но в этом месте, переполненном горами хладных тел, здесь, где не было законов, королей и ролей, они были единственными живыми душами. Их сливала общая боль и отчужденность, пускай, словно по привычке, они задевали друг-друга острыми словами. Однако раскрыться тонкостям предстояло позже. Хиди проходил ту стадию, которую они
Возможно, ему изначально следовало расспросить новых знакомых обо всём, но он пошёл обратно туда, где и очнулся. Не говоря ни слова своим товарищам по смерти, он решил попробовать отыскать в этом кладбище Дари.
Вернувшись обратно и прохаживаясь у подножий окровавленных силуэтов, вглядываясь в искажённые лица, приподнимая хладные скрюченные мешки, набитые кровавой кашей, он нашёл её. В том же платье, промокшую и слипшуюся. Простой нож, который Хиди видел и использовал каждый день, оборвал её жизнь, и он не смог на это повлиять. Он вытянул её из общей массы и склонился над ней, всматриваясь в лицо. Все мышцы разжались и ослабли, глаза были приоткрыты и поглядывали на серое безжизненное небо. Он долго сидел с ней, поглаживая её руку и смотря в глаза. Часть его души и любви была в ней, и эту часть вырезали, она не очнулась здесь, она стала лишь ещё одним безжизненным существом. Казалось, Хиди потерял рассудок окончательно. Он горестно смеялся от избытка внутренней боли, рыдал и обнимал её. Он кричал и рычал, пинал умерщвлённых вокруг от злобы. Это продолжалось долго. Когда Хиди ослаб, опух от слёз и прочувствовал опустошённость, он лёг рядом с ней. У него не было плана, не было прошлой жизни, не было ничего. Он точно уверовал, что попал в ад.
Трудно определить, сколько времени провёл он в самоубиении рядом с телом. В этом мире не было разделения на день и ночь, не было распорядка, не было голода и бытовых дел. Чем дольше Хиди лежал в окружении мертвецов, тем больше и сам походил на них. Взгляд его окончательно потускнел.
Однако его опустошённого обнаружил Йорик. Этот стражник познал все удобства отсечённой головы. Придерживая рукой волосы, он вертел ей вокруг, не меняя курса и не останавливаясь. Не сразу он опознал Хиди, долго петляя вокруг, словно коршун, присматриваясь. Спустившись к нему, гремя доспехами, Йорик приподнял бедолагу и догадался обо всём без пояснений. Никому не нужны были пояснения, ведь кто ещё мог неистово кричать в этом месте, кроме Хиди.
Убитому горем нужно было выговориться, и он рассказал обезглавленному обо всём. Волной пошли рассказы о тяжёлой жизни, в слезах он наконец смог пересказать то, что чувствовал, не имея власти над телом. Он рассказал Йорику и о том, как оборвалась его жизнь и жизнь его любимой. Йорик внимательно слушал, не перебивая, и если бы он мог ободряюще кивать головой, он бы делал и это. Никто и никогда до этого не выслушивал всё, что переполняло фермера, всё, чем он раньше не мог поделиться. Даже Дари не могла узнать всех истинных болей лысеющего мужичка. И вот какой—то почти незнакомый обезглавленный стражник стал первым, кому он исповедовался.
И Хиди полегчало; тяжёлый груз, придавивший душу, слегка отступил, оставив лишь пустоту и послевкусие утраты. Йорик, выслушав его, поделился и своей историей смерти:
– Друг мой, наши смерти связаны. Я был стражником города Тенрол, служил в тех стенах с юношества. Выполнял свой долг с
Он замолчал. Хиди слушал, но не расспрашивал. Стражник собирался с мыслями и вскоре сам продолжил:
– Так вот, в общем, служил я в Тенроле. Обычный день, заступил в караул и прохаживался по торговым лавкам. Всё было спокойно, всё на своих местах, ни драк, ни воришек. Проверил лавки, проверил таверну, иду мимо домов и слышу лёгкий скрежет за одним из них. Остановился, прислушался, и действительно не почудилось мне – что—то происходило за домом. Ну, я и заглянул.
Снова небольшая пауза в его речи:
– За домом тем был оборванец и ковырялся в замке. Дело в том, что к дому тому амбар пристроен; я знал хозяина – кузнец, много добра в амбаре хранил и замок навесил крепкий. Так я обомлел, когда увидел, как бродяга в отрепьях посреди дня пытался вскрыть замок, да ещё так неумело. Ну конечно, я его окликнул, хотел было схватить за шкирку, меч для виду обнажить, да вот только… Не понял я, как так вышло, в общем, снес мне этот бродяга голову мечом. В одно движение. Даже подумать не мог, что в его лохмотьях может незаметно поместиться меч, да так, чтобы он его ещё и быстро выхватил. Только и успел, что рот открыть от удивления. Меч, причём тот же, что и у того рыцаря, который тебя прикончил, золотом отделанный…
Наступило молчание, Хиди спросил:
– Думаешь, это был тот самый рыцарь?
– Думаю, да, – ответил Йорик. – Я поделюсь с тобой тем, что мы смогли узнать, но ты бы не хотел похоронить свою жену?
– Да, думаю, это стоит сделать, – ответил Хиди.
– Лучший вариант будет придать её огню, не стоит зарывать её в эту проклятую землю…
Хиди согласился.
Нежно отнесли они тело к пустырю. Дари положили отдельно от прочих и также отдельно сожгли. Арли подполз поближе к полыхающим останкам и, подёргав штанину Хиди, предложил присесть. Арли хотел отвлечь бедолагу, в разговорах частенько груз болей отпускает. Поэтому он сказал:
– У меня всё тоже началось с женщины. Молодой был, влюбился по уши. Хе-хе, ведь украл впервые ради неё. Тогда впервые на каторгу и попал…
Хиди с грустью смотрел на исчезающее в пламени тело, вовсе не слушая, что там бормочет калека. Тайбер стоял в сторонке и разглядывал спину Арли. Честно сказать, у Тайбера был поганый нрав – помесь чести и несгибаемого упрямства. По крайней мере, так казалось со стороны, да и он сам не особо опровергал эти домыслы. Прошлый Тайбер судил и мерил всех по себе. Но сейчас Тайбер был другим. Он понимал, что Хиди лучше не трогать, боль утраты пробила в нём рану гораздо больше той, что оставил меч. Однако для поднятия боевого духа он решил придерживаться тактики, которую выбрал Арли – хотя бы словами заглушить пустоту, наполнить её чем-то. Он спросил у бандита:
– Так значит, всё из—за женщины. И что же, знаки убийцы, конокрада, так же ты получил из-за женщины?
Арли повернул голову к вопрошающему:
– Остальные награды я получил из-за бедности. Тебе этого не понять, ты не был сиротой, не сидел в молодости. Был бы ты такой же голый и наивный, как я, получил бы в два раза больше…
Голова Йорика тихо ответила Арли:
– Я тоже был беден, но как видишь, плохим человеком я не был. Были же и другие пути.
Арли злобно пролепетал, закусывая губу от недовольства и хмуря лоб: