Химават
Шрифт:
созвездий ясна и прозрачна.
Разве не видишь ты
путь к тому, что
мы завтра отыщем?
Звездные руны проснулись.
Бери свое достоянье.
Оружье с собою не нужно.
Обувь покрепче надень.
Подпояшься потуже.
Путь будет наш каменист.
Светлеет восток. Нам
пора.
Стремиться к прекрасному
Последние выставки воплотили идею, о которой мне уже приходилось несколько раз писать и говорить. С позиции истории искусства самым важным всегда будет открытие так называемых неизвестных художников, ведь имена великих мастеров зачастую общепризнаны
Просматривая стандартные справочники по искусству, в дополнение к знаменитостям мы обнаружили ряд имен, чьи произведения не имеют широкой известности. Тем не менее эти художники доживали до преклонного возраста, непрерывно работали и были учениками великих мастеров.
О выставке в Париже пресса писала следующее: “Выставка из шестидесяти полотен, провозглашенных знатоками высшим достижением искусства, но включающая и работы неизвестных художников, была организована в Париже под покровительством Джорджа Хьюсманса и удостоилась чести стать самой замечательной из тридцати выставок парижского сезона”.
Выставка неизвестных художников напомнила старым коллекционерам и критикам моменты многих ошибочных суждений, сделанных лучшими авторитетами от искусства.
Один из них писал: “Тридцать лет назад у меня родилась мысль передать устроителям выставки маленький римский ландшафт, выполненный в светло-желтых и голубых тонах, а также рисунок пером, изображавший крестьянина в большой шляпе. Обоим произведениям было отказано. “Скучный” желтый ландшафт был выполнен Коро, а рисунок оказался не чем иным, как произведением самого Рембрандта”.
Другой критик добавил, что полотна неизвестных авторов приобретаются сегодня крупнейшими художественными музеями и, как полагают, многие из них принадлежат кисти великих мастеров. На недавней выставке древнего итальянского искусства в Париже демонстрировалось знаменитое произведение “Концерт на свежем воздухе”, приписывавшееся выдающимися авторитетами кисти Тициана, а ныне признанное шедевром Джорджоне.
Подобные парадоксы заставляют вспомнить известное высказывание Тулуз-Лотрека: “Картину следует постигать сердцем”. Другими словами, картину нужно оценивать по ее достоинствам, а не только по подписи. Французский художник добавляет: “Так ли это важно, если вдруг обнаружится, что изображение Евангелиста написано не Веласкесом. Ведь высокое качество живописи ставит ее в один ряд с творениями кисти великого мастера!”
Можно припомнить много фактов, которые основаны на очень зыбких общепринятых суждениях. В музее Метрополитен в Нью-Йорке имеется картина, приписываемая Массейсу, которая в действительности является произведением очень интересного, но совершенно неизвестного нидерландского мастера Хазелера. Его подпись, которую видели и я, и хорошо известный знаток искусства сенатор Семенов-Тян-Шаньский, очевидно, была удалена предыдущим владельцем. Конечно, для рынка небезразлично: продать неизвестного Хазелера или заиметь возможность предложить знаменитого Массейса.
Я сам видел письменное свидетельство всем известного специалиста, удостоверяющее в том, что картина написана Рембрандтом. Но именно с этого полотна было удалено имя Яна Викторса, известного ученика Рембрандта. Я помню также ландшафт восемнадцатого века, под которым просматривалась старая подпись семнадцатого века. Можно сослаться на множество рассказов, красноречиво свидетельствующих о том, что ценность полотна определяется не подписью, а его художественными достоинствами.
Существуют два вида коллекционеров. Одни требуют в первую очередь только имя, другим важно художественное
Если даже сейчас, прямо на наших глазах, исчезают подписи с полотен, то совершенно ясно, что подобные зловещие эпизоды имели место и в прошлом. Рассказывали об одном хорошо известном коллекционере, который всегда носил с собой пузырек со спиртом, и пока торговались по поводу картины, он умудрялся стереть на ней подпись, чтобы занизить ее цену. Множество трагедий происходило в жизни вокруг произведений искусства. Однажды мы были поражены, увидев, как реставратор намеренно приводил прекрасную картину в ветхое состояние, чтобы приобрести ее подешевле.
Всем доводилось слышать о шедеврах Леонардо, поврежденных религиозными фанатиками и жестокими завоевателями. Я помню, что прекрасный набросок Рубенса был использован в качестве картона для книжного переплета. Отличный портрет работы Брюллова был покрыт безобразным пейзажем. Под блистательным произведением, приписываемым Ингресу, была обнаружена подпись его сотрудника Карбоньера. Во всех странах всегда существовала намеренная или непроизвольная замена имен или названий. Наряду с пересмотром ценностей и модой каждый век имел свои условности. Вместо правдивой переоценки вновь происходило утаивание.
Но не будем останавливаться лишь на искусстве прошлых веков. Проблемы современного искусства еще более остры. Могут ли примеры прошлого научить подрастающее поколение с открытым сердцем подходить к молодым художникам? Можно ли говорить об известности или неизвестности того или иного художника? Ведь для кого-то он значится известным, а для кого-то нет.
Мне рассказывали о замечательной коллекции “неизвестных” французских художников недавнего прошлого. Коллекционер из Марселя начал собирать картины авторов, которые умерли в молодом возрасте или от отчаяния забросили живопись. Было представлено большое собрание полотен. Посетитель, незнакомый с их именами, мог подумать, что это картины Дега, Моне, Мане, Рафаэля, Менара, Латоше и других известных французских художников. В эту коллекцию входило также несколько весьма ярких индивидуальных работ. Хочется думать, что когда-нибудь предприимчивые люди смогут сделать из подобной коллекции внушительную выставку, поражающую воображение. Кроме картин, написанных рано ушедшими из жизни художниками, существовали и такие, которые принадлежали авторам, считавшим себя неудачниками. Но возникает вопрос, вправе ли они были считать себя неудачниками? Ведь порой ужасная несправедливость приводит людей к такой незаслуженной самооценке.
Наш друг, произнося слово “неизвестный”, всегда любил добавить “неизвестный мне”. И в этом был глубоко прав. Как может некто утверждать, что это неизвестный художник, в то время как в другом месте и в другое время он может быть почитаем незнакомыми людьми? Многим современникам следовало бы прислушаться к такому мнению. Другими словами, в приступе самомнения некоторые люди воображают, что если они чего-то не знают или не допускают, то и все другие думают так же. Таково обычное невежество тщеславия. Кроме того, вопрос об известности или неизвестности — один из самых условных. Ведь понятие это зависит от множества случайных обстоятельств, как сознательных, так и бессознательных. Многие великие гении получили признание лишь после смерти. По некоторым курьезным причинам для большинства людей смерть является серьезным фактором признания.