Химера, или Дитя двух отцов
Шрифт:
Получилось! Я свободна! Доченька моя, я бегу к тебе!
Игнат
Во взгляде Волкова читалась решимость, гнев и стремление идти до конца. Я, как и он готов был бороться за Вику и Катю. Я переживал за них, ведь неизвестно, что задумали эти пропащие люди!
И один из них сидел перед нами.
— Мы даем тебе шанс, — сказал Волков, склонившись над побелевшим от страха Звягиным. — Рассказывай, где Титова Виктория Сергеевна и её дочь — Катерина.
Тон
— Но… Но… Но я не знаю, что вам нужно рассказывать… — запинаясь и едва ворочая языком промямлил докторишка. — Я… я, я… я вас не понимаю…
Я вздохнул и демонстративно щёлкнул пальцами, а потом и шеей, разминая суставы.
Звягин увидел это и громко сглотнул.
— Мне нечего вам сказать… Я ничего не знаю… — дал он неправильный ответ.
Теперь Волков покачал головой и прошипел:
— Врёшь, сука! Ты что-то знаешь, но молчишь!
Он схватил его за горло двумя руками и заорал в лицо перепуганному доктору:
— Ты узнал, что наша дочь — химера и именно ты настаивал на тотальном обследовании ребёнка и исследовании её стволовых клеток! Или ты забыл?!
Звягин начал синеть и раскрывать рот ещё шире от нехватки воздуха.
— Тарас, ты его сейчас убьёшь, и мы ничего не узнаем, — предостерёг я Волкова.
Тот резко выпустил его горло из захвата, и доктор шумно начал дышать и кашлять.
Я подошёл к графину с водой, что нашёл на столе и налил в стакан воды.
Приблизился к доктору и протянул ему стакан.
— Выпейте, Константин Григорьевич и начнём сначала, — сказал я спокойным тоном, с угрожающими нотками.
Кулаки у меня чесались набить этому ублюдку рожу и вырвать из его тела поганое сердце — за Вику и Катю, но нельзя, нельзя… Эта гадина ещё не заговорила…
Звягин выпил всю воду, а потом истерично захохотал.
Мы переглянулись и Волков сел перед ним на корточки и сказал:
— Говори!
Он замотал головой, потом закивал и заговорил, обводя всех нас победным взглядом:
— Это ребёнок — носитель особых стволовых клеток, которые могут сотворить невозможное. Это не только излечение многих болезней, но и омоложение всего организма. Я рассказал о девочке одному очень влиятельному человеку, который, увы, уже очень стар и болен, но не желает покидать этот мир. И он очень заинтересовался вашей химерой. Но… вы отказались от исследования, и я отказал ему. Я знаю, что он — заказчик, а исполнитель…
И снова Звягин засмеялся.
— Имя! Назови имя этого трупа! — прошипел я и, не удержавшись, схватил его за руку и сломал несколько пальцев.
Раздался оглушительный крик, переходящий в плач и скулёж.
— Моя рука-а-а-а! — кричал Звягин, прижав к себе и баюкая её, словно ребёнка. — Вы — нелюди!
— Это ты не человек! — воскликнул Волков. — Называй имя или получишь перелом
— Как и я, — добавил грозно.
Звягин заплакал, а потом, заржал, словно конь и, сверкнув глазами, словно безумец, сказал:
— Я не скажу вам имя этого человека, потому что, если назову, то меня он сразу убьёт.
Волков прорычал:
— Если сейчас же не назовёшь, то убьём тебя мы! И поверь, ты подохнешь не сразу! Смерть будет долгой и мучительной!
— Мы постараемся, обещаю, — произнёс я тихим голосом. — Но вы можете этого избежать, Константин Григорьевич. Назовите имя.
— Пока я не назову имя, я буду вам нужен. Но назвав — вы сразу же меня убьёте, — сказал Звягин. — И знаете, что ещё? Я рад, что химера оказалась в руках этого человека! Он сможет взять от неё всё то, что так ему нужно — жизнь и молодость. И помимо этого, благодаря вашему ребёнку, он откроет новые возможности в излечении многих болезней, потому что на него работают самые гениальные умы со всего мира! Одна жизнь во имя спасения других — разве это не прекрасно?
— Да ты чёртов псих и фанатик! — рассвирепел Волков. — Это наша дочь! Мне плевать на весь мир и его проблемы!
— Я тебе собственными руками сломаю хребет, Звягин, — сказал я с намерением исполнить свою угрозу. — Последний шанс тебе…
— Да пошли вы! — усмехнулся он и сплюнул.
Мы переглянулись, и Волков вышел из комнаты. Он взял пистолет у одного из своих ребят.
Подошёл к Звягину, взвёл курок, нацелился в район его колена и спокойно произнёс:
— Имя!
Молчание. Только тяжёлое дыхание доктора и его бешенный стук сердца.
— Ты сделал выбор, — сказал Тарас и выстрелил.
В то же мгновение Звягин рванулся от боли и закричал во весь голос.
Он свалился со стула на пол, неистово кричал и извивался, рискуя сам себе нанести увечья.
Кровь хлестала, но вид мук этого человека не вызывали во мне жалость и желание помочь.
Из-за этого ублюдка, пусть и косвенно, может пострадать Катюша и Вика!
— Имя, — жёстко повторил Волков.
— Вы не имеете права так со мной поступать! Вы ещё сильно пожалеете об этом! — заорал Звягин.
Новый выстрел и пуля оторвала доктору несколько пальцев на левой руке.
Он завизжал пуще прежнего.
— Ужас, какой горластый попался! — воскликнул Волков.
— Имя, — снова сказал Тарас.
Но Звягин молчал.
Я показал Тарасу взглядом, чтоб не кричал и сам подошёл к доктору.
Надавил пальцами на простреленное колено и сказал:
— Тарас очень нетерпелив, но вот я готов пытать и фаршировать тебя не пулями, а собственными руками. Поверь, есть такие точки на теле, которые если умело нажать, могут принести гораздо боли, чем ранение от пули. Ты же доктор и знаешь, о чём я говорю.