Химера светского видения (Мата Хари, Голландия)
Шрифт:
Крамер рассудил так же, как Ладу: «двойник» какое-то время будет поставлять правдоподобную информацию, чтобы упрочить доверие к себе. Ну а потом...
Он тоже намеревался не пропустить это «потом». И если по поручению Ладу Мата Хари должна была добыть информацию о немецких субмаринах у берегов Марокко, то Крамер тоже дал ей очередное задание, причем заранее оплатив его исполнение. Она спокойно взяла деньги, не видя в том ничего особенного. Она ведь все равно не собиралась ничего делать для немцев, а значит, вреда в своих действиях не видела.
Логикой наша дама, конечно, обладала весьма своеобразной...
Она сочиняла какие-то полуправдоподобные истории-донесения для одних и для других, не понимая, что это все уже давно не игра,
Какое-то время Ладу и Крамер выжидали наступления «момента». Постепенно немцы начали понимать, что Мата Хари больше не двойной агент, а работает на Францию. Между прочим, она этого и не скрывала, а наоборот – рассказывала всем своим любовникам направо и налево. Многие из них имели отношение к МИДу Франции или Форин Офис Англии и, без преувеличения можно сказать, начали сомневаться в умственных способностях дамы.
Крамер был так разъярен, что готов был убить неверную агентку. Однако повел себя совершенно иезуитски: подсунул ей «достоверную» информацию о том, что немцы держат подводные лодки – целый флот! – у берегов Марокко, что на самом деле было полной ерундой. Но выглядела информация очень правдоподобно.
Обошлась она французам довольно дорого. Ладу был в ярости! Итак, он пропустил момент! Он был сам виноват, но винил только Мату Хари. И с этой минуты она была обречена. Спасти свою репутацию контрразведчика Ладу мог только одним способом: свалив ошибку на другого, выдав на расправу кого-нибудь подходящего.
Мата Хари с ее скандальной репутацией была самым что ни на есть подходящим объектом для того, чтобы оказаться преданной... И не одним Ладу.
Первый сигнал грядущих неприятностей поступил от Вадима. Он прибыл в краткосрочный отпуск в Париж и сообщил любовнице, что в русском посольстве в Париже его предостерегли от продолжения каких-либо отношений с «опасной шпионкой». Нет, конечно, они не расстаются, но... Не лучше ли хотя бы какое-то время держаться подальше друг от друга?
Вадим уехал, оставив невесту обеспокоенной, расстроенной. Чуть ли не впервые в голову Маты Хари начали закрадываться мысли о том, что она несколько заигралась и все может плохо кончиться. Увы, поздно... Задумалась она слишком поздно!
Утром 13 февраля 1917 года в дверь ее номера в «Элизе-палас-отель» – она по непонятной причине изменила «Гранду»: может, просто по привычке изменять? – постучали. Открыв дверь, Мата Хари увидела шестерых мужчин в форме. Это были шеф полиции Приоле и его подчиненные. Ей предъявили ордер на арест по обвинению в шпионаже и отвезли в тюрьму Фобур-Сен-Дени в Сен-Лазаре.
Мата Хари отчаянно не повезло со следователем. Его фамилия была Бушардон, он был женоненавистник и редкий зануда. Сам по себе он уже был карой арестованному. У него имелась неприятная привычка внезапно вспрыгивать со стула во время разговора, а затем ходить взад-вперед по комнате и барабанить пальцами по стеклу. К тому же он постоянно грыз ногти. Все это постепенно вызывало раздражение у допрашиваемого. Вот так же начало трясти и Мату Хари. Но самое главное – в Бушардоне не было ни жалости, ни сочувствия, ни желания разобраться в деле. Его трясло от ненависти при виде попавшей к нему женщины – нет, не потому, что она, очень может быть, была германской шпионкой. Бушардон вообще ненавидел красавиц, которые выкручивают мужчине душу, а потом бросают его – он пережил неудачную любовную историю, предательство женщины, которой верил, на которую надеялся, и долгие годы мечтал сам предать женщину, которая смотрела бы на него, как на единственную надежду. Но он был одинок, у него не было с кем исполнить свою мечту. А вот теперь... У него был выбор – помочь Мате Хари или предать ее на смерть. Он выбрал второе. Каждую историю, рассказанную
Мата Хари считала вопросы Бушардона совершенно бессмысленными – по ее мнению, он вообще не понимал, что происходит в голове женщины.
– Я никогда раньше не занималась шпионажем, – твердила она. – Я жила только ради любви и удовольствия. Никогда намеренно не встречалась с людьми, которые могли бы достать для меня информацию. Я люблю офицеров. Я любила их всю мою жизнь. Для меня лучше быть любовницей бедного офицера, чем богатого банкира. Самое большое для меня удовольствие – спать с ними. Причем я не думаю о деньгах. Кроме того, я охотно сравниваю людей разных национальностей. Клянусь вам, что мои отношения с офицерами, которых вы упомянули, были продиктованы только тем чувством, которое я вам сейчас описала. К тому же все эти господа сами приходили ко мне, а я со всей душой говорила им: да. Они уходили от меня полностью удовлетворенными и ни словом не упоминали войну. Я не спрашивала ни о чем секретном. А постоянно я встречалась только с Масловым, потому что люблю его.
К этой любви Бушардон прицепился надолго. Скажем, у него вызвало подозрение прибытие Маты Хари в прифронтовую зону. Она объяснила, что ездила ради встречи с любимым:
– В Виттеле я узнала, что капитан Маслов был сильно отравлен ядовитым газом. Он перестал видеть одним глазом и мог остаться абсолютно слепым. Однажды ночью Маслов спросил меня, как я поступлю, если он на самом деле полностью ослепнет. «Я никогда тебя не брошу. Для тебя я всегда останусь одинаковой», – ответила я ему. Тогда он попросил меня выйти за него замуж. Я согласилась, а самой себе сказала: «Все будет хорошо. Я потребую от Ладу достаточно денег, чтобы мне не пришлось изменять Вадиму с другими мужчинами. Я оставлю маркиза де Бофора. Оставлю барона ван дер Капеллена. Сделаю то, что требует Ладу. А потом выйду замуж за моего любимого мужчину – и стану самой счастливой женщиной на свете».
– Это ложь, – резюмировал Бушардон. – В Виттеле, куда вы поехали якобы ради встречи с любимым, вы занималась тем же, чем всегда, – с головой на подушке.
«Тем же, чем всегда» в понимании Бушардона означало, что она спала с бесчисленными мужчинами в форме, у которых выведывала военные тайны для германской разведки.
А между тем мысли Маты Хари были заняты только Вадимом Масловым. С момента ареста она не получала вестей от него. Потом Бушардон сообщил, что русский офицер в госпитале, состояние его ухудшилось. В отчаянии Мата Хари написала Бушардону: «Я благодарна вам за известие о капитане Маслове. Я очень беспокоюсь и постоянно плачу из-за этого. Пожалуйста, попытайтесь связаться с госпиталем в Эперне. Я очень вас прошу. Я так страдаю от мысли, что он, возможно, умер, а я не была рядом с ним. И он даже, наверное, думает, что я забыла о нем. Вы не можете себе представить, как я страдаю. Пожалуйста, выпустите меня отсюда. Я этого просто не вынесу...»
Жестокость Бушардона состояла не в том, что он непременно хотел доказать, будто Мата Хари – шпионка. Он хотел причинить ей боль. И это ему удалось, когда он предъявил показания капитана Маслова.
Они сводились к тому, что связь его с Матой Хари была мимолетна, он смотрел на нее только как на проститутку, а потому предупреждение командования об опасности встреч с данной особой не имело значения. Он НИКОГДА не делал ей предложения выйти за него замуж, НИКОГДА не говорил с ней о миллионе, НИКОГДА не считал ее достойной своей любви.