Химера. Последний поход

Рассвет нового дня Я встретил в натопленных комнатах лечебницы, в прошлую ночь меня не мучали кошмары, и боль, стараниями двух Дев, пошла на убыль. Быстро обмывшись холодной водицей и прошептав короткую молитву во славу отца и матери, готовился к длинному пути домой. Сборы были скорыми, да и добра много не нажил, собрал в заплечный мешок новые травы и отвар, что вновь приготовила Анна. Перевязал лентой для волос поврежденный дневник да затянул шнурок сумы. Покрутив в руках костяной наконечник, доставшийся от Любомира, улыбнулся мысли, что есть на продажу второй трофей для Ситни. Обмотав кисточку тряпицей, закинул его в голенище сапога, во второй сапог уложил подарок от горбуна, затем прошелся ладонью по ожогам на лице и оправил одежду. Спрятал под капор обожжённую голову, да разложил по карманам награду от Князя, вот и все сборы. Пришло время прощаться и поблагодарить всех тех, к кому успел привязаться. В первую очередь направился к бывшему немому, Георгию,

что оказался весьма замкнутой и таинственной личностью, что почти ничего о себе так и не поведал за время, что Я с ним общался. Я протянул ему руку для прощания, на что он сгреб меня в охапку, крепко сдавил плечи. С трудом подбирая слова и вставляя длинные паузы, ответил мне на прощанье.

— Милостью богов ты встретился на моем пути. Излечил от душевной раны и дал новую жизнь. Ты пробудил меня своим даром. Да встретишь ты полный рассвет.

— Благодарю за теплые слова и за спасение из горящего дома. Направь свои силы на приумножение добра, да прибудут с тобой милость Отца-Грозное Небо и благость Матери-Сыры Земли. Прощай. — скупо ответил Георгию, но многие слова Мужам и не нужны. Повернулся к Анне, глянул в ее раскрасневшееся от слез лицо, мокрые глаза и шмыгающий носик-пуговку. Улыбнулся Травнице, прижал ее к груди и поцеловал в наморщенный лоб.

— Будь здрава и не разменивай время, отведенное тебе только на лечение хворых. живи полной жизнью. Пусть Мать Сыра Земля приоткроет тебе тайны трав во благо Люда. Прощай, Травница Анна.

— Надеюсь подготовленные мной сборы помогут твоей сестричке. Возвращайся скорей, только волосы отрасти, а то страшен, как нелюдь. — горько пошутила Дева и отстранилась. Я поискал глазами по лечебнице Ведьму, не найдя искомое, горестно вздохнул и пошел на выход.

На улице было очень людно. Все те с кем пересеклись тропинки Судьбы были на небольшом дворе. Богдан со своим десятком. Служки Детинца и Китеж-града, случайные зеваки. Поодаль брат Сет и Адель о чем-то общались. Привычно нырнув в Дар, оглядел Людей. Вои держались вместе, потому раскрашены были почти одинаково. От них тянуло лёгкой радостью избавления от груза и предвкушением ратных подвигов. С моим появлением они простительно склонили головы, но Я видел их окрас, лишь Десятник и Борис светились грустью, остальные были напряжены. Что же, Я чужд им и непонятен. Толпа горела любопытством и ожиданием чуда. Лишь двое были чрезмерно дерганными и бросали тревожные взгляды вокруг, то были мои знакомые убийцы, что встретил на Ладье. Коротко кивнув и приложив ладонь к груди, дал знак, что Я их заметил и помню обещанное слово, затем наступило время прощаться. Вои хлопали по плечам, пожимали руки, неудачно шутили и желали доброго пути. Зеваки же старались коснуться или просили благословления, чем сильно меня смущали. Остались лишь двое, моя спутница Адель и встречающий храмовник, что как и раньше чадил чёрным дымом от потерянной конечности и глядел острым, пронизывающий взглядом. Увидев мое смущение, хмыкнул и произнёс. — Прощайтесь, Я подожду еще немного.

Ведьма подошла ко мне медленно и плавно, положила голову мне на грудь и часто задышала. Я чувствовал ее горячее дыхание и трепет от предстоящей разлуки. Мы стояли продолжительное время молча, нам слова были не нужны. Все закончилось внезапно. Адель отстранилась, быстро и горячо поцеловала, а затем, не оборачиваясь, пошла к дому, где упала в объятья Анны. Я низко поклонился всему Люду и развернулся к брату Сету.

— Ну здравствуй. крестник. Пойдём скорее, поедим и поговорим по дороге. — после этих слов храмовник развернулся и направился к воротам. Я последовал за ним, напоследок оглядев детинец, в окне мелькнула черная тень Князя, что провожал меня тяжелым взглядом. Я был первым и единственным, что нарушил его приказ о высылке из Китеж-града. Стража на воротах при моем появление начала стучать древком копья по мощенной мостовой, в противовес их ударам нарушая торжественность момента, натужно скрипели удавки висельников да каркали на поживу вороны…

****

По лесной дороге шли не торопясь, насколько позволяла прыгающая походка старшего брата. Пар вырывался из рта, поднимаясь облачком вверх, где пропадал, слившись с серой утренней дымкой.

— Пока есть время, необходимо поговорить о том, что случилось, младший брат Босик. В эти края нет ходу жителям городищ. Лишь гварды и Септории могут сюда заходить, не нарушая Запрет. Согласно положению, принятому в своде Храма, Я должен тебя казнить. Что скажешь, Светоч?

— Старший Септорий отдела Дознания Олег посвятил меня в сан младшего септа под именем Бос Путевой. Причина моего появления на южных землях было похищение людьми Князя для поиска убийцы. Но Я всецело полагаюсь на мудрость старших братьев и готов понести заслуженное наказание.

— Правильные слова, сынок. А теперь поговорим о том, что ты тут узнал или услышал и как обстоят дела на самом деле. Не хотел бы Я, чтобы в тебе было сомнение. — старик глубоко вздохнул, собираясь с мыслями. — Начнем с появления Городищ. После Исхода было много лжи и греха. Люд одичал и искал себя в новом Мире, сбиваясь в стаи и племена, со своими правилами и законами. Каждый род жил обособленно и решал все свои сложности в одиночку. Позже, дабы

разбавить кровь, племена начали меняться невестами, а кое-где и женами. Со временем такие рода связались в общины и верфи. Так и появились первые крупные поселки, соплеменникам было проще строить свой быт и отражать нападки врагов и зверья большим числом. Но Север порождал новых тварей, что перли нескончаемым потоком, и народ переселялся южнее и южнее, сбегая от напасти, пока не уперся в Желтое море с его имамами, халифами и жадными до рабов кочевниками. Так и застрял Люд посреди Севера и Юга, страдая от невзгод и набегов с обеих сторон. Многие тысячи сложили свою голову в борьбе за выживание супротив Орды и изменённых, пока однажды, на совете больших и малых племен, роды Берендеев и калеченных, поселок Афанасьевых и Горельских не встали, как один на защиту земель. На том вече было принято решение о разделении земли руссов на кромешников и земельщиков или опричнины и земщины иначе. Первые от слова кромка, так как ушли к кромешной тьме, пробивая путь на Север огнем и мечом, все вои и ярые. Оставшиеся на землях были люди честного труда, что без оглядки на тревожный лес могли растить урожай, делать инструмент и оружие, воспитывать детей. В те времена каждый третий муж из земщины ушел в поход, а Берендеи, горынычи и афанасьевы люди сорвались со своих мест от мала до велика. Раз в месяц, земельцы отправляли обоз с провизией и оружием на Север, каждое вновь присоединившееся племя должно было выставить от себя третью часть мужей. Такова была цена защиты от Юга, зверья и Орды. И платили ее охотно. Кромешники или опричники, от слова опричь (кроме), как они себя сами назвали, перли вперед, оставляя за собой лишь сожжённые ульи Орды и малые лагеря со стенами, в котором отлеживались раненые и хворые и находили приют обозники. Только болезнь и раны отступали, бросая мирную жизнь, бежали на Север, ибо без сечи и огня более жить не могли. Сильно увечные оставались в лагерях, выращивая новую смену новиков, передавая им знания борьбы с ордой и жизни по новому Уставу. За пятьдесят лет вои продвинулись далеко, каждый год отбивая все новые и новые земли… Наконец, устав от сражений, разбили три града на пути Орды, Горынычи правее нас, далее Афанасьевы люди. Наше городище, основали калеченные. Берендеи вернулись в леса, живя в согласии с книгой Велеса. — тут брат Сет замолчал, выбирая слова. — Много зим прошло с тех пор, а земельцы по прежнему шлют обозы с одеждой, инструментом и оружием. Мы все так же стоим на рубежах мирной жизни, выжигая язвы леса и откидывая тварей назад, в топи и ледники.

— А чистый Четверг к чему и ясли для сирот?

— То была сделка. Нашими руками убрали всю грязь с Земельщины, а сироты… Сироты к нам приходят токмо увеченные, от которых родичи отказались, а горынычи и афоньки принимают только мастеровых детей. Хех, сынок. У каждого своя правда, а вот истина одна. Трудно судить о мече, когда ты землепашец, потому и взгляд у них на многие вещи иной. То, что у нас дается с большим трудом, например, посеять гречу или овес, им не в тягость. Но и порядка и нас больше и народ честнее. Хотя, как Я разузнал, ты и в городище смог грязь найти. — брат покачал головой, погрузившись в свои мысли, затем продолжил.-

А последние лет десять и вовсе тяжко стало. Земельцы отказываются дань платить, а в каждом граде свой князь или царь, что законы устанавливает. Только торговля и откупные за ссыльных получаем, так как больно давно в мире и спокойствие живут. А раз угрозы с Севера не чуют, значит ее и нет вовсе. Под Омском один князек так и сказал, что вы мне эти кости привезли, как отчет? Живую тварь хочу, а то непонятно от козла тебя принесли мослы или может собачины какой. Курва….

— Как порешали?

— Снарядили ветеранов с лагеря для отчета. А вои осерчали, ну и решили по своему сделать. Волколака ему в детинец кинули, клыки да когти посшибав заблаговременно, дабы ущерба не принес. За ночь считай вся охрана, сам боярин и его челядь пол терема обгадила, кха-кха. Голову опосля по утру срубили зверю, как подарок оставили. Новость быстро разлетелась, после никто и не спрашивал, как мы землю обороняем. Кажись решили всё, а вот прошло немного лет, опять вопросы появляются, нужно ли кормить Север. Итак на подножном корме, травой да отравой питаемся, ну не считая Благородных. На сейчас раз ты спомог, почитай года на три вперед разговоров будет о Святоче с Городища. А раз было чудо, значица и беда есть. А не поймут ежели, то можно волчонка и с клыками пустить в этот курятник. Гряземесы одни, душонка пустая, как пузырь на болоте, зато вони и гнили, как со всей топи. Сплюнул бы, да грех не хочу из-за этих дураков пред Матерью брать. Разжирели, расслабились. На сотню люда хорошо если десяток воев наберется. У нас иначе, новиков с семи лет к ратному делу представляют, а с двенадцати уже в лагеря берут. Болтаю много. Давно один хожу, никак наговориться не могу, может вопросы какие есть?

— Это Любомир Вас так изувечил?

Старший брат сбился с шага и остановился. Самообладание быстро вернулось, но на короткий миг Я узрел искорки злости, обиды и лютой ненависти. Сделав следующий шаг, ветеран ответил-Это северная пустошь, сынок. Там много зла. На многие лета грязи, не отмоем, не отмолим никак. Но вопрос твой меня удивил, мало кто знает, что Я видел Химеру.

— И почти никого, кто знает, что вы его спасли от обезумевшего Стража. — тихо произнёс Я, тотчас укорив себя за длинный язык.