Химера. Последний поход
Шрифт:
— Что ты сказал, щенок? Откуда такие хулёные мысли в твоей лысой голове взялись? — не на шутку взъярился старший брат.
— Увечья на Вашей ноге носят характер раны, то не перелом или болезнь. Через разные расстояния одинаковым оружием нанесены порезы. Септ Олег учил меня, как определить каким способом вбили жертву, а в голенище моего сапога лежит прощальный подарок от Химеры, костяная косточка с хвоста. На моей плече и теле, такие же порезы, как и у Вас. Не нужно быть большого ума, чтобы сопоставить очевидное. Я видел Любомира в мою последнюю ночь в таверне. Он пришел потешить свое самолюбие и указать
— С доводами согласен, лгать подобные тебе не могут, но такие подробности ты мог узнать только лишь… — ветеран вновь остановился, резко развернулся и сверлил меня глазами. — Все сводится к тому, что ты его и впрямь встречал и мило пообщался, покажи свой трофей.
Я потянул кисточку из сапога, развернул тряпицу и протянул брату Сету. Тот брезгливо осмотрел ее, да отвернулся. Вида не показал, но Дар не обманешь, настроение у брата поднялось и зашагал он не то, чтобы быстрее, но увереннее.
— Брат Сет. А почему мы не водой или на телеге пошли?
— Вода больше не безопасна. Сейчас черти на гон пошли, не то, что на лодки, на топляк кидаются. Опять же ветер поднимется на днях. Телега не пройдет и верст двадцать, дороги все расхлябаны до первых морозов, да и службу нести нужно. Твой дар и мой опыт многое укажут. Если орды нет, не значит, что нежити не будет. Последователи Мары тут лихо плодят. А сейчас их время, пока Солнце силу не наберет. Ради власти надо миром такие непотребства совершают, что руки опускаются. Порой Орда честнее люда, да и тварь-враг привычный, а вот люди с грязной душой порой хуже измененных… Луковицу будешь?
— А как же отправленные ссыльные от Князя водой пошли?
— А кого отправили? Изменников и весь его род. Ежели потонут, так том и быть, горевать никто не будет. Мореманов жаль только.
— Почему городища по одному виду построены?
— За пятьдесят лет войны строить научились быстро и качественно. Дабы не путаться в устройстве лагерей, их создавали по одному образцу. Лагерь на сотню похож, только меньше, на узел для трех сотен. Городище на тьму отличается только размером, высотой стен и количеством вспомогательных зданий, такие как дьяков дом, стряпчие службы, золотарей дом, срамный дом. А в остальном тоже расположение. Сразу увидишь чужаков и пришлых, что не знают куда идти и спрашивают дорогу. Рыночные и торжище всегда удалены от града, ибо наше дело оборонять и воевать, а торгаши пусть в поле за монету бьются, исключение корчма и лавки стряпчих, они скорее ремесленники, чем торговцы. Не люблю Я последних, То еще, сучье племя. Ежели не спомогали малым поселкам с обменом, то гнали бы их на юг. А так, с паршивой куслицы хоть кожи клок.
— Но ведь Я видел в нашему городище Старые здания, те, что еще до Исхода стояли.
— Эх малец. Так и места для строительства не абы как выбирались. Наличие чистой воды, близость леса и полей да и более менее сохранившиеся дома, все подспорье и Люду легче.
****
Уже стемнело, как мы добрались до трактира. Кособокое двухэтажное здание с пристройками слабо освещалось двумя масляными светильниками. Перед самым входом ветер швырнул в лицо первый колючий снег, заставив поежится да повыше натянуть ворот. Добротная дверь со скрипом
— Что угодно господину? — широко улыбнувшись спросил крепкий муж за стойкой.
— Две койки, плотный ужин с выпивкой и снедь на дневной переход. — ответил трактирщику Сет.
— У нас сегодня людно, может в чулан подать? Мест за столом нет, да и комнат свободных тоже. — с той же улыбкой процедил корчмарь.
— За столом место мы найдем. А вместо чулана сенница подойдет. Платит молодой.
— Две монеты за постой и четыре за ужин.
— Ты что мне весь трактир решил продать? Две монеты за все! И если ужин будет плох, клянусь Отцом-Грозное Небо, Я Старший брат Храма Сет Однорукий лично разрисую твою харчевню. — разъярился Храмовник, перейдя на крик. — Ибо сказано: Север ближе, чем ты думаешь!
После его слов замолкла музыка, а разговоры стали тише. Все обернулись от окрика кто в изумление, кто с испугом на лице. Трактирщик изменился в лице, резко побледнел.
— Ваша правда, господин. Редкий гость в наших теплых краях северянин. Примите в качестве извинений девку. Редкий товар, закладная из Благородных. Ее род отказался от нее, а долг за жилье и пищу вырос неимоверно. А стол сейчас освободят для знатных особ.
— То-то же. Что из пойла у тебя есть? — требовательно произнёс Сет.
— Ячменное пиво, медовуха. Могу разогреть сбитень или вина. Ежели нужно, могу бычину сделать. Но ждать нужно и доплатить бы пару монет.
— Вина мне, а вьюноше кваса или отвара. Пошевеливайся, с самого утра топаем. Бычину по утру сготовь, путь предстоит долгий. А оплату отдадим, как суму соберешь защитникам Юга. — проворчал вой.
— Все будет, вы присаживайтесь. — кланяясь, пролепетал Муж. — Марьям, етить тебя, быстро мечи с кухни на стол.
Сделав заказ, ветеран пошел вдоль столов, выбирая место трапезы. Наконец свернул к такому и навис над хмельными.
— Мне понравился этот стол, подвинься. — не дожидаясь ответа, грузно уселся на лавку.
— Дядь, тут занято, поищи свободные места, тут тебе не рады. Чего скалишься? Али напрашиваешься? — пробубнил крепкий парень лет двадцати.
— Голод лучшая приправа к любой пище, а кабацкая драка помогает разогнать кровь по жилам. Ну что, Светоч, готов поджарить южный окорок? — явно нарываясь на неприятности, произнес Сет. Я принял правила игры, скинул капор и оголил обожжённую голову. — Может хоть тут выспимся? Я только отошел от сгоревшей корчмы в Китеж-граде.
Хмельной народ быстро засобирался на выход. Ветеран громко засмеялся. — Ну, что Я тебе говорил? Душонка гнилая, четверо взрослых мужей испугались калеку и пацана. Ответь мне, Светоч, как бы поступил на из месте?
— Стоял на своем, так как Я прав.
— А если поколотили?
— Земля-Мать почует, Отец-Небо узрит да накажет обидчиков.
— То-то же! Машка, где мой ужин? — заорал Старший Брат.
На столе появились яства, тушеная капуста с ребрами барашка, хлеба корзинка и овощи. Из знакомых мне лишь репа и луковица, остальные ярких цветов, что даже внушали опасения.