Химера
Шрифт:
– Я так и подумала, – грустно улыбнулась Евгения. – Вы пообещали мне подарок, чтобы подсластить горькую пилюлю. Но у вас его, разумеется, не было, и вам, как человеку слова, пришлось ночью ехать в один из местных магазинов, чтобы купить что-нибудь. То, что, по вашему мнению, утешит меня. И позволит не так сильно ощущать боль расставания с Альфом… И с вами. Я угадала?
– Почти, – хмыкнул Фергюс. – Но прежде чем я развею некоторые ваши заблуждения, позвольте мне все-таки вручить вам свой подарок. Как говорят люди,
И он протянул пакет Евгении.
Что-то в голосе Фергюса заставило женщину пристально всмотреться в его лицо. А потом подняться и взять протянутый ей пакет. Она еще не улыбалась, но уже и не грустила. Слова Фергюса заронили в ней надежду на что-то. А на что, она пока не понимала. Но это обещало быть неожиданно хорошим.
Они вышли в соседнюю комнату. Евгения развернула пакет. И достала из него юбку, жакет и сумочку. Жакет был ярко-красным, юбка цвета индиго, а сумочка имела необычную многоугольную форму.
Женщина с удивлением посмотрела на Фергюса.
– Это hanbok, – поспешно ответил тот на невысказанный вопрос. – Традиционная одежда, которую с древних времен надевают жители Кореи в торжественные и праздничные дни. Я подумал, что вам она очень подойдет. И у нас сегодня будет настоящий праздник. Вы не могли бы сейчас все это надеть?
– Но только чтобы доставить вам удовольствие, – с сомнением произнесла Евгения. – И если вы пообещаете никуда не исчезнуть за то время, пока я буду переодеваться.
– Это я вам обещаю, – рассмеялся Фергюс.
Евгения вышла. Фергюс заглянул через приоткрытую дверь в другую комнату. Альф все еще спал. Его ровное дыхание звучало для эльфа как музыка. Фергюс вслушался в него, улыбаясь. Подумал, глядя на безмятежное лицо внука, о том, что их ожидает расставание, может быть, надолго. И загрустил.
За его спиной раздался шорох. Фергюс обернулся. Перед ним стояла Евгения и смущенно улыбалась. На ней была длинная, до пола, просторная юбка, начинавшаяся от груди, и жакет наподобие болеро. В руках она неловко держала сумочку, украшенную витиеватой вышивкой и многочисленными кисточками.
– Ну, как я вам? – с тревогой спросила Евгения. – В этом наряде я кажусь сама себе куклой с витрины магазина.
– Вы словно пришли в этом мир из прошлого, – восхищенно сказал Фергюс, который по-настоящему ценил только старинные вещи. – Hanbok корейцы носили еще до Рождества Христова. Красный – это цвет церемониальных одежд короля и королевы. А придворные дамы носили юбки цвета индиго, ярко-синие. Он символизировал постоянство.
– Вот уж не думала, что цвет одежды может иметь такой глубокий символический смысл, – удивилась Евгения.
– В hanbok – да, – возразил Фергюс. – Вообще в Корее и Китае красный цвет всегда считался символом успеха. Люди верили, что если надеть красную одежду в новогоднюю ночь, то это гарантирует удачу на весь год. И будет
– А эта сумочка? – Евгения повертела ее в руках, рассматривая, как диковинное животное. – Такой странной формы. Для чего она?
– Так ведь hanbok не имеет карманов. Поэтому и женщины, и мужчины, одевая национальную корейскую одежду, чхима и чогори, используют вместо карманов подобные сумочки, называемые чумони, – пояснил Фергюс. – Ну, а о вкусах, как известно, не спорят. Поэтому нет смысла обсуждать форму сумочек, которые прилагаются к hanbok. И скажите спасибо, Женя, что вы не родились в Когуре в одно время с Иисусом Христом. Жители этого королевства в то время носили нательное белье, сшитое из шкур животных, которое защищало их от холода.
– Наверное, им было очень тепло, – улыбнулась Евгения. – Но едва ли удобно.
– А в эпоху династии Чосон, а это со времен средневековья и вплоть до начала двадцатого века от Рождества Христова, бедные корейцы носили одежду из собачьей кожи, – продолжал, воодушевленный сияющими глазами женщины, Фергюс. – Кстати, традиционный hanbok, который жители Кореи носят в наши дни, шьется по образцу одежды, распространенной во времена династии Чосон. Она, как известно, была ориентирована на конфуцианство. Может быть, это и определило вкус модельеров hanbok, как знать.
Евгения с восхищением посмотрела на Фергюса.
– Не спорьте, Федор Иванович, – сказала она. – Все-таки вы самый интересный человек из всех, которых я встречала.
– В таком случае вам просто не везло с людьми, – ответил Фергюс. Подумал и добавил: – Как и мне, впрочем.
Глаза Евгении помрачнели.
– А вот с этим я не буду спорить, – тихо произнесла она.
Заметив, что женщина опять загрустила, Фергюс попросил:
– Покружитесь, Евгения! Эта юбка просто создана для того, чтобы в ней кружиться.
– Только вместе с вами, Федор Иванович, – ответила она. – Помните, вы обещали мне танец? И, как порядочный мужчина, вы просто обязаны…
– Хорошо, – неожиданно согласился Фергюс, словно из опасения, что она договорит фразу. – Но я не умею танцевать без музыки.
– Музыка будет, – пообещала Евгения. – Мой верный плейер меня еще никогда не подводил.
Она снова отсоединила наушники от плейера и включила его. И опять комнату наполнили тихие звуки печальной корейской мелодии.
Фергюс приблизился к женщине и слегка поклонился, приглашая ее на танец. Евгения церемонно кивнула в ответ. Их руки соединились. И они закружились по комнате, легко и бесшумно, подчиняя свои движения мелодии и биению собственного сердца.