Химера

stezia

Она повернулась, чтобы огласить свой вердикт кураторам, но Махеш и Кези о чём-то разговаривали, и, чтобы им не мешать, Брай переключила своё внимание на другие предметы, что размещались на столе.

Тут были отлично сохранившиеся золотые браслеты с изображением Ока Гора**, что в те времена служило оберегом, защищая владельца от злых духов и несчастий. Невероятной красоты ожерелье-солнце или как его называли египтяне ускх, которое закреплялось на кожаной подкладке и напоминало воротник. Ускх, что находился на столе, скорей

всего принадлежал какому-то полководцу. Он состоял из множества золотых пластин, бусин и подвесок с изображением Нерта***.

Рядом с украшением лежала небольшая пластина сделанная, судя по всему, из выдубленной кожи. Брай подняла её, читая на бирке — «щиток для защиты руки».

Перед глазами внезапно предстала картина: кожаные наручи, опоясывающие сильные запястья.

По спине волной пронеслись мурашки.

Брай тряхнула головой, кладя экспонат на место. И сразу же увидела то, что заставило её в испуге прикрыть рот рукой.

На столе лежало оружие практически в идеальном состоянии. Длинное древко, на котором крепилась бронзовая пластина в виде полумесяца. Информация на бирке гласила: «Секира. Бронза. Среднее царство».

Брай пошарила глазами по столу, находя ещё один топор, лезвие которого тоже украшало изображение коршуна. Взяв его в руки, она положила лезвие рядом с первым, развернув его на сто восемьдесят градусов.

Казалось, что сердце сейчас проломит грудную клетку. В висках пульсировала адская боль. Брай открывала и закрывала рот, пытаясь вдохнуть воздуха. Всё вокруг темнело, а взгляд, словно прожектор, выхватывал в этой мгле только одно.

Примитивную двухстороннюю секиру, что своим видом напоминало ей совершено другое оружие. Гладкое лезвие, на котором три поперечные черты пересекала одна продольная.

Знак Ордена.

Брай схватилась за стол, пытаясь удержаться на ногах.

— Мисс Хьюз вам плохо? — словно из далека раздавался взволнованный голос Кези Мерт.

— Акклиматизация, — просипела Брай. — Не привыкла к жаре. Мне надо умыться.

Её без лишних слов отвели в уборную. Открутив кран, она плеснулв в лицо несколько пригоршней ледяной воды и опустилась на крышку унитаза.

Она всё вспомнила. Свой «сон» и всё, что было до него.

Она разговаривала с Богом. Вот чей голос она пыталась вспомнить все эти дни.

ОН говорил ей о её судьбе.

Что наградой за жертву ей будет жизнь.

Жизнь обыкновенного человека.

Никаких демонических сущностей.

Но при одном условии — Брай не будет помнить ни Орден, ни Гидеона.

Они в свою очередь забудут о ней.

Она «вернётся» обратно за неделю до звонка отца Саливана. Он не сможет ей дозвониться и найдёт другого реставратора. Она никогда не увидит статую гаргульи.

Если она не согласна, то будет вечно находиться ТУТ.

Это что-то вроде чистилища. Ничто.

В рай ей вход закрыт — она на половину демон. Ад её не примет — она отдала

жизнь за Воина Света. Даже вернуть её в виде гаргульи на помощь Ордену, ОН не может — она не подходит для этой миссии.

Что ей оставалось делать? Мучиться здесь вечность воспоминаниями о Гидеоне? Или вернуться и попробовать…

Додумать мысль она не успела, проснувшись в своей кровати.

Отдышавшись и успокоившись, Брай вышла из туалета, собираясь как можно скорее закончить тут все дела и вернуться в Париж.

Ей срочно надо разыскать одну гаргулью!

Комментарий к Глава 19

* площадь, где располагается Каирский музей древностей.

**древнеегипетский символ, левый соколиный глаз бога Гора, который был выбит в его схватке с Сетом. Этот глаз, исцелённый богом Тотом, стал могущественным амулетом, который носили многие египтяне — и фараоны, и простые люди. Он олицетворял собой различные аспекты божественного миропорядка, от царской власти до плодородия.

*** или как его еще называли коршун — это амулет в память о блужданиях богини Исиды в образе коршуна по болотам Дельты. Его делали из литого золота и наносили на него текст из 157 главы «Книги мертвых». Он был призван дать его владельцу силу и свирепость богини Исиды в образе коршуна.

========== Глава 20 ==========

«Определение мелодрамы остаётся прежним: это история, в которой невозможное превращается в возможное». Сидни Люмет

— Том, что происходит? — Виолетт стремительно прошлась по гостиной и, резко развернувшись, взволновано посмотрела на мужчину. — Она вернулась из Каира сама не своя! Она целыми днями не выходит из спальни и рыдает! Была бы я более впечатлительной, решила бы, что Брай в Египте оживила одну из мумий и теперь опасается последствий*.

— Виолетт, я знаю, что ты очень за неё переживаешь, но поверь, ей просто надо время.

— Время для чего?

— Осознать и принять!

— Том! — прошипела брюнетка. — Ты можешь, хоть иногда выражаться по-человечески?

Он устало потёр глаза, пытаясь собраться с мыслями. Виолетт присела напротив него в кресло и, сцепив пальцы в замок, положила их на колени, готовая выслушать его ответ.

Но ответа не было.

Том просто не мог рассказать ей правду. Слишком многое пришлось бы объяснять. Да и рациональная Ви вряд ли бы ему поверила, решив, что на старости лет его поразило слабоумие.

Звонок Брай застал Тома врасплох. Она сразу ему объявила, что знает про Орден, про Собор, про воинов и про хранителей. Она рассказала ему такие подробности, что он не смог ничего ей возразить, шокировано молча в трубку.

Он никогда не посвящал её в эту часть своей жизни, здраво рассудив, что Брай не создана для войны и битв. Он не хотел её впутывать в эту бесконечную борьбу Добра и Зла.

Но она узнала правду. Только откуда? Кто мог ей поведать тайну, которую оберегали как зеницу ока?