Химическая свадьба
Шрифт:
— Нужно просто найти новые пути применения… — не сдавался Никита. — В Тёмной магии, например…
— Ты ещё колбасу из них делать предложи, — весьма нелюбезно бросила Тори, вызвав дружный смех остальных студентов. — Ой, доктор Мачкевич, здравствуйте! — совсем другим тоном воскликнула она, заметив выходящую из леса Иванну.
— У вас тут кружок юных любителей единорогов? — поинтересовалась та, пролезая между перекладинами в загон, где, помимо расчёсываемой серебристой кобылы и пристально контролирующего процесс её товарища, в дальнем углу маячило ещё несколько смутных четвероногих силуэтов.
— Мы тут разрабатываем
— Нет, правда же. Говорят, Волдеморт с помощью единорожьей крови из небытия вернулся, — не сдавался Никита. — Ну, правда же? — он повернулся к Иванне за подтверждением.
Иванна пожала плечами, сказав, что лично не присутствовала при этом, и поинтересовалась, откуда вообще у Никиты такие сведения. Тот развёл руками и сказал, что об этом все говорят, а на вопрос «кто это — все?», загадочно кивнул на Хоуп.
— Наши — слизеринцы, я имею в виду — разное говорят, — сказала та, перебравшись внутрь загона, поближе к Иванне, чтобы не повышать голос.
— Что-то конкретное? — насторожилась Иванна.
— Нет, было бы что конкретное — я бы вам сказала. Пока только слухи, — мотнула головой Хоуп. — Сплетни, то, что знают от родителей. Голословная уверенность в скором возвращении Сами-Знаете-Кого.
— Хорошо бы, если голословная… — к вящему удивлению Иванны, вздохнул Никита, которого, судя по всему, гипотетическое возрождение Тёмного лорда нисколечко не вдохновляло.
Хмурясь, Хоуп поведала о царящих в слизеринском общежитии настроениях, резюмировав, что, несмотря на отдельных здравомыслящих персон, основная масса студентов её Дома считает Волдеморта народным героем, а особо одарённые интеллектом персоны даже рисуют себе подобие Тёмной метки (за что лично от неё получают обязательное взыскание). Иванна задала несколько уточняющих вопросов и едва не отправилась обратно на корабль, делиться новостями с Каркаровым, но спохватилась, вспомнив, что шла сюда с конкретной целью, и задержалась ещё ненадолго. Тут её вновь удивил Никита, который, не дав вооружённому гребнем с застрявшими в зубьях волосами Якову и рта раскрыть, услужливо бросился поймать и привести околачивающегося поблизости единорога, причём сложно сказать, чем удивил больше: тем, что ринулся помогать, или тем, что единорог не стал от него отбрыкиваться.
— Никитос, так ты у нас невинный цветочек, — восторженно цокнула языком Федора и многозначительно проиграла бровками. — А с виду-то… Хотя, нет, с виду тоже невинный цветочек.
Студенты, за исключением покрасневшего Никиты, загоготали так, что Иванна едва сдержала улыбку, в глубине души отчаянно завидуя их свойству не впадать в отчаяние перед лицом грядущих бед. Сама она всё больше сомневалась, что сможет надолго сохранить такую способность.
Иванну, вернувшуюся на корабль с единственным специально выбранным единорожьим волосом, встретил безмолвно укоряющий взгляд Каркарова, который терпеливо дожидался её пришествия, следя за тем, чтобы ни пирог, ни глинтвейн не остыли.
— Снимай свитер, у меня кой-какая занятная мысль есть, — скомандовала она, даже не подумав извиниться за суматошную отлучку.
— Может, поужинаем сначала, прежде чем твои занятные мысли воплощать? — язвительно поинтересовался Каркаров.
— Вот не надо сарказма, тебе не идёт, — Иванна показала
— У меня стойкое подозрение, что мною бессовестно помыкают, — сообщил успевшей зарыться в артефактологический справочник Иванне Каркаров, но всё же за недостающим компонентом отправился.
Разумеется, к ужину она не притронулась, пока не сплела из добытого материала замысловатый шнурок; он отправился под пресс-папье, и только тогда Иванна позволила себе сделать перерыв и присела на койку.
— Сейчас ещё подумаю, в каком зелье его вымочить, и можно будет завязывать, — анонсировала она с чувством глубокого морального удовлетворения, снимая чары остановленного времени с пирога и принимаясь его разрезать.
— Мне только непонятно, зачем ты меня раздевать кинулась, если ещё ничего не готово было? — спросил Каркаров, разливая глинтвейн.
— Ну-у-у, полюбоваться хотела, — похлопав ресницами, застенчиво отозвалась Иванна; она не собиралась признаваться, что первоначально ничего глобального не планировала, думая просто завязать у него над локтём в виде браслета единорожий и «русалочий» волосы по отдельности, а про золотую нить и плетение придумала в последний момент.
Каркаров, ничуть не купившись, осуждающе заявил, что её стоит отшлёпать за непоследовательность и непочтительность, и нечего подлизываться, не поможет — тут Иванна как раз подсела ближе к нему и полезла обниматься, заверив, что он может делать всё, что взбредёт в голову, только пусть сначала позволит ей завершить задумку, и вообще, лично у неё всё готово, честно-честно, свитер уже точно можно снимать. Каркаров, настроенный немного поворчать, в ответ просто закатал рукав выше локтя и весьма ехидно покосился на Иванну. Та для закрепления темы вновь показала язык и пошла к столу за шнурком, который, не мудрствуя лукаво, сразу же обмакнула в «чернильное» зелье. Эта идея тоже осенила её совершенно внезапно.
Прочитав над шнурком первую часть обережной формулы, Иванна завязала его двумя пальцами выше каркаровского левого локтя и прочитала вторую часть формулы; шнурок засветился серебром и, почти мгновенно вспыхнув, исчез. Довольная результатом Иванна символически отряхнула руки и хотела с чувством выполненного долга откинуться на собранное из подушек изголовье, но Каркаров удержал её и прижал к себе, крепко обняв.
— Спасибо тебе. Только ради твоей заботы, ради тебя, я не позволю им себя убить, — тихо сказал он.
Иванна потёрлась предательски защипавшим носом о его плечо.
— Правда? — невпопад спросила она.
— Мне есть, за что побороться, Ивушка. Не сомневайся, — кивнул он.
— Ну, да, один раз его победили, значит, и во второй раз получится, — стараясь изо всех сил звучать уверенно и бодро, согласилась она. — Кстати, знаешь, что творится на Слизерине? Одному нашему общему знакомому другу стоит держать ухо востро…
Не позволяя себе раскиснуть больше, чем уже раскисла, Иванна принялась рассказывать обо всём, что узнала у загона.