Химическая термодинамика : Учебное пособие
Шрифт:
— Этот участковый прицепился как банный лист, — оправдывается Виктор, старший в двойке. — Ему и права понадобились, и паспорта, и документы на машину. А потом еще с отделением связывался. Требовал, чтобы нас по базам пробили.
— А теща рядом стояла? Все это время? — В груди все булькает от злости.
— Как коршун. Весь обзор заслоняла.
— Это ни хрена ни «минуточка», как она сказала. — Бью рукой о руль.
— Да какое так! Подстава из подстав! — Виктор цветисто матерится и командует своему напарнику
— Если с Катиной головы упадет хоть один волос… — Запрещаю себе думать о маньяке. Ставлю мысленный блок на свою работу и последнее расследование. — Эти две бабы у меня ни гроша не получат. Пойдут нахер. Обе.
Хочу добавить, что Лариска вообще может валить на панель. Но телефон тонко пиликает, сообщая о параллельном входящем от Алены, и я перевожу звонок на мою жрицу.
— Скажи, что хотя бы у тебя все хорошо, — говорю ей вместо приветствия.
— Ты за рулем? — как-то напряженно уточняет Алена.
— Катя из дома сбежала. Еду туда.
— Можешь остановиться?
Моя заботливая Аленушка даже не интересуется, что случилось с дочкой. Словно не слышала, что сказал.
— Прости, я спешу.
— Пожалуйста. Я тебя очень прошу. — От умоляющего тона жрицы мне становится еще хреновее, чем от слез тещи.
— Ладно.
Пересекая сразу три полосы, притормаживаю на обочине.
— Остановился?
— Стою как вкопанный. — «Наслаждаюсь» ревом клаксонов проезжающих мимо авто и перекошенным рожами водителей.
— Можешь не ехать. Катя у Марата. Он раздобыл у родителей мой номер телефона и позвонил только что.
Глава 42
Алена
Сегодня я узнаю на себе, что означает выражение: «Поджилки трясутся».
После звонка Марата у меня трясется все! С трудом шевелю губами, когда прошу Егора остановиться. Еле сдерживаю дрожь, рассказывая о муже.
Стоит положить трубку, все мои силы заканчиваются. Бросив телефон на столик, я скручиваюсь в позе эмбриона на мягком диване и до боли кусаю губы, чтобы не заплакать.
За годы семейной жизни я отлично усвоила, что человек может подготовиться ко многим вещам. Зная, что не избежать криков и рукоприкладства, учишься пропускать мимо ушей обидные слова и приглушать чувствительность. Поняв, что впереди лишь ад, находишь в себе силы собраться и сбежать.
Любая догадка, любой намек могут стать спасательным кругом. Но когда слышишь вдруг в телефонной трубке: «Ваша маленькая девочка у меня!», кошмар накрывает ледяной лавиной.
Сквозь нее невозможно рассмотреть спасение. Она выбивает почву из-под ног и оглушает ужасом.
Катя.
Маленькая девочка.
Со светлыми кудряшками и голубыми
Веселая попрыгунья без одного зуба.
Неугомонная подружка сына.
… сейчас у Марата. У моего персонального чудовища.
Заложница.
Радуясь тому, что Паша занят новым конструктором, я тихо поскуливаю на сиденье и отчаянно пытаюсь успокоиться.
Из головы не выходят заплаканное лицо девочки, истеричные жесты ее мамаши и жуткий рассказ Егора о маньяке.
Какой бы сволочью ни был Марат, я верю, что он не тронет ребенка. Катя лишь инструмент — способ заставить нас плясать под его дудку. Но вот то, что случится позже…
— Вы все здесь? — с этими словами в дом вваливается Егор. — Он больше не звонил? — майор сходу забрасывает вопросами.
— Паша играет. — Наблюдаю за сыном в отражении большого зеркального шкафа. — Машинки из конструктора делает. Уже целую стоянку собрал. А Марат… нет, не звонил.
Так и не сняв обувь, Егор подходит к дивану. Опускается на пол. А я сжимаюсь еще сильнее.
— Тш-ш. Это я. — Гладит по коленям.
— Если бы ты только знал, как я себя ненавижу. — Меня буквально размазывает из-за вины. — Нам нужно было уехать тогда. Сбежать подальше и от тебя, и от Кати. Не подставлять вас.
— Ты, наверное, забыла. Это я тебя остановил. Сам!
Егор садится на диван и притягивает меня к своему боку.
— Я не должна была слушать! — Прячу лицо в ладонях.
— И что? Бегать всю жизнь? Рано или поздно, он бы вас нашел.
Егор говорит спокойно, но я все же чувствую, как он напряжен. Мой потрясающий мужчина еле держится и при этом находит силы успокаивать других.
— Когда Марат поздоровался, я чуть трубку из рук не выронила. — Заставляю себя начать рассказывать. — Надеялась, что это галлюцинации.
— Откуда он узнал номер? Ты ведь дважды меняла сим-карту и телефон. После побега из дома и здесь, перед поездкой на вокзал.
— Я всего на минуту вставила старую карту. Нужно было позвонить родителям. Они старенькие, и очень волнуются, если я долго не звоню. — Не решаюсь сказать главную причину.
— Точно? — Егор так смотрит… словно догадывается о лжи.
— Они могли объявить нас с Пашей в розыск.
— Родители? В розыск? — повторят он по словам, как что-то на иностранном.
— У нас сложные отношения. Им не нравилось то, что я сбежала от Марата и забрала сына, — сознаюсь.
— Охрененная родня! Врагу не пожелаешь!
— Да, наверное… — На миг зажмуриваюсь. Раньше я еще могла оправдывать маму и папу. Списывать их равнодушие на возраст или веру в семейные ценности. Однако после сегодняшнего… — Я поговорила с мамой и, не отключая телефон, отвлеклась на Пашу. А через минуту позвонил Марат. Похоже, они регулярно общаются, и мама сообщила мужу, что я на связи.