Хирург на районе (Записки районного хирурга)
Шрифт:
Проверили — нет смещения!
Решили подождать до утра.
Утром пошли на обход. Викинг проснулся и по привычке потянулся к шевелюре. Рукой взмахнул, а коснулся лысого черепа. Двумя руками проверил — нет волос! Он — в крик!
Скандал разгорелся — едва уняли воина. Вспоминать неохота. А прибору мы доверять перестали.
Ладно, когда люди травмированы. Хуже, когда они просто больны на голову.
Лейтенант Капустин мнил себя асом. Лавры Прохоровки не давали ему покоя. Он мог часами говорить об этом легендарном танковом сражении лета 1943 года на Курской Дуге. Его дед,
Скоро лейтенант стал как все: пил водку и по ночам бегал к одиноким бабам, охочим до мужской ласки. Но тут подписали хасавюртовское соглашение, война в Чечне завершилась, генералитет подвел итоги, сделал выводы и распорядился с пьянством завязать, а приступить к боевой подготовке.
На первом же марше, еще не отойдя от недельного загула, лейтенант Капустин приказал механику-водителю свернуть с дороги и мчаться сквозь лес. Высунувшись из люка танка по пояс, он пьяно улыбался, глядя, как мощная машина крушит деревья. Вот она, романтика!
— Давай прямо! — приказал лейтенант, увидев, что водитель хочет обогнуть сухую лиственницу, внезапно возникшую на пути. — Дави ее!
Это было последнее, что успел сказать Ваня Капустин, прежде чем потерять сознание. Сухое дерево не выдержало натиска многотонной машины и, разломившись на множество частей, обсыпало танкиста сотней деревянных осколков.
Военные доставили лейтенанта к нам — мы были ближе, чем госпиталь. Когда Капустина внесли, я пожалел, что не взял с собой фотоаппарат. Где еще доведется увидеть человека-ежа?
Как мне рассказывали очевидцы, сопровождавшие офицера солдаты, дерево-убийца оказалось сухим и высоким. При ударе корпусом танка об ствол оно просто рассыпалось в щепки прямо в воздухе, по всей длине, лейтенант инстинктивно лег грудью на люк, а его сверху обсыпало «дождем» из крепких щепок, от чего вся задняя поверхность лейтенанта Капустина оказалась буквально нашпигована разнокалиберными занозами. Тут попадались и большие, около 10–15 см, и маленькие — 3–5 см, и совсем маленькие экземпляры, меньше сантиметра. Они встречались повсюду, но больше всего их обнаружилось на спине и в области ягодиц.
С превеликим трудом, по кускам срезав комбинезон с незадачливого Капустина, я принялся извлекать колючее дерево из тела офицера. Ваня постоянно крутил головой и скулил. Через пару часов, когда гора щепок заполнила ведро, хоть титан растапливай, а концу работы не видно желанного конца, я решил отправить несостоявшегося вояку в гарнизонный госпиталь.
Военные медики поначалу сопротивлялись такому исходу дела, но по телефону мне удалось их убедить, что жизни военнослужащего ничего не угрожает, а большую часть заноз я извлек. Без особого энтузиазма они выслали машину. Представляю, какой стоял мат, когда они увидели человека-ежа: там работы оставалось часов на пять, можно было титан протопить извлеченными щепками.
А ведь занозы могут не только кожу уязвить. Как показывает практика, и внутренние органы беззащитны перед этими маленькими кусочками дерева.
Виталя Литовцев
Виталя вырос и спился. К сорока годам он практически полностью деградировал, но про индейцев не забыл. Смастерил копье, прикрутил кухонный нож вместо наконечника — и спьяну метнул его в свою сожительницу Галю, отказавшуюся идти за очередной бутылкой. По-индейски наказал несговорчивую бабу.
Галю ранило в спину. Удар пришелся чуть ниже угла правой лопатки, но почему-то вся спина женщины была усеяна мелкими занозами. В сопроводительном диагнозе значилось: «Проникающее ножевое ранение правой половины грудной клетки», а про занозы — ни слова. Сама Галя ничего прояснить не могла — еще не переработала выпитый самогон. Виталя тоже ничего не мог сказать о занозах — его уже откомандировали в КПЗ.
На снимках легкое на стороне повреждения было поджато, я установил дренажи — во втором межреберье, для отвода воздуха, и в восьмом — для оттока крови, если такая скопилась.
Утром Гале лучше не стало. Она хоть и пришла в себя, но ничего существенного не сообщила. «Откуда же занозы?» — недоумевал я.
Повторил снимки — легкое не расправилось. Решил оперировать. Вскрыв грудную полость, я обнаружил, что нижняя доля правого легкого пробита насквозь, а рана обильно нашпигована мелкими занозами. Раневой канал шел сзади наперед и, пробив ткань легкого, вышел на противоположной стороне туловища! В проекции правой молочной железы зияла рана, также обсемененная деревом. Я выполнил ревизию раны и извлек кучу щепок из молочной железы. В этот момент что-то блеснуло в районе диафрагмы. Я засунул туда руку — и извлек нож. Цельнометаллический острый нож длиной 40 см! Он покоился в брюшной полости. К сожалению, мы до операции сделали снимки только грудной клетки, где собственно и была выходная рана. Снимок живота не выполнили, так как никому в голову не могло прийти, что возможна такая не простая ситуация.
Выходило следующее: импровизированное копье, пробив сзади грудную клетку, вошло в организм. Нож от удара слетел и скользнул вниз, пробил грудобрюшную преграду и «ушел» в брюшную полость, где застрял в печени. Само древко копья, расщепившись, продолжало двигаться. Оно пронзило легкое, переднюю грудную стенку, застряло в молочной железе. Получалось, что мы столкнулись со сквозным ранением туловища, нанесенным… копьем. Если б груди были поменьше, мы догадались бы раньше. Такое вот чисто «индейское» ранение. Правда, не этому учили киногерои Гойко Митича, ох, не этому!
Сколько сил я потратил на извлечение заноз, только мне и известно. Часть легкого пришлось убрать, после выполнить лапаротомию и зашить печень, и там щепки пособирать. Очень было тяжело!
Галя долго лечилась, но поправилась. Раны воспалились, гнили, а вместе с гноем отходили мелкие занозы. А копьеметателя посадили в тюрьму.
Мне кажется, что, если бы такое сложное торакоабдоминальное ранение получил мужчина, он наверняка умер бы. Женщины гораздо более приспособлены к травмам, нежели мужчины — они каждый месяц теряют кровь. Организм приспосабливается к кровопотерям.