Хирург на районе (Записки районного хирурга)
Шрифт:
— Сплюнь! У нас последний раз ножевое в живот и прободная язва аж в прошлом году были. У нас же охотники все, если кого ножом саданут или с ружьишка пальнут — то все, амба! Медицина не нужна! Профессионалы! И язвенников немного, народ северный, закаленный, здоровый! Усек?
— Вы хотите сказать, что оперировать некого?
— Ну почему же некого, — начал перечислять заведующий. — Аппендициты есть, грыжи ущемленные, панариции, раны, переломы, вывихи, но все под новокаином можно сделать. Местной анестезией хорошо владеешь?
— Ну,
— Ну, если уж совсем невмоготу будет — из Сковородино вызовешь, всего километров 350 от нас, по железке часов семь ехать. Это, правда, уже Амурская область, но у нас договоренность с ними имеется, что в случае непредвиденных обстоятельств они нам помогут. Но это на крайний случай. Да тебе всего десять дней без анестезиолога нужно будет, Виталя четыре дня как ушел в тайгу, он пунктуальный, может, даже на день раньше вернется, — успокоил меня Лев Исаакович. — Главное — не дрейфь! Сестры у нас опытные, Любовь Андреевна, ей вон за семьдесят, а еще работает. Между прочим, на фронте была! Видела, как генерал Ватутин умер, можно сказать, у нее на руках. Слыхал про такого?
— Конечно, слышал. Его бандеровцы в сорок четвертом ранили под Киевом.
— Правильно, а она у него на операции сестрой стояла. Молоденькая еще была, только после медучилища!
— Ого, какие у вас кадры работают!
— А то! И еще как работают! Ладно, пойдем, покажу отделение, познакомлю с персоналом, потом зайдешь в канцелярию, оформишься.
— Лев Исаакович, а почему у вас шины Беллера на улице лежат? — спросил я, когда мы прошли мимо груды приспособлений для скелетного вытяжения.
— Да, понимаешь, кладовка развалилась, а в отделении помещений нет. Вот к лету новую построим, тогда и уберем.
— К лету? А до этого времени их на металл не сдадут?
— Да, ну! Кому они нужны? У нас тут все лесом занимаются, даже и пунктов приема металла нет.
— Повезло вам, а у нас в поселке чуть ли не изо рта ложку выхватывают, если она алюминиевая.
— Да, да, мне известно про такую напасть. Но поверь, в лесном бизнесе страсти еще покруче кипят. Смотри не оступись, здесь ступенька стесалась.
Отделение хирургии состояло из пяти палат на 5–6 человек, отопление было печным, а канализация — централизованной, туалет и умывальник работали отлично. У входа располагалась ординаторская, сестринская, процедурка, дальше — столовая, перевязочная и палаты по обе стороны длинного коридора, в конце которого находилась святая святых отделения: операционная и комната старшей медсестры.
Главврач представил меня старшей сестре и удалился по своим делам.
— Любовь Андреевна Мальцева, — отрекомендовалась та. — Я здесь и старшая операционная.
— Дмитрий Андреевич Правдин, хирург, — представился я и, не удержавшись, спросил: — А вы правда на фронте были и Ватутина видели?
— От трепло! Уже и вам рассказал! — ругнулась Любовь Андреевна, но тут же смягчилась: — Правда.
Глядя на нее, я не мог поверить, что эта с виду еще совсем не старая энергичная женщина и фронт прошла, и до сих пор могла работать в операционной. Словно угадывая ход моих мыслей, Любовь Андреевна проговорила:
— Сейчас на операциях мало бываю, у нас еще одна операционная сестра есть, помоложе меня, но она сейчас в отпуске, так что с вами я буду стоять. Не возражаете?
— Ну, как можно, Любовь Андреевна, помилуйте! Наоборот, сочту за честь оперировать с вами.
В этот момент меня позвали осматривать только что доставленную больную.
Здесь смотровая была прямо возле входа, на кушетке. Пациентка, бабушка 80 лет, больше суток страдала болями в животе. Обратилась в больницу еще утром, но ей сделали только анализы и велели ждать хирурга, то есть меня. Исследовав пациентку и ознакомившись с результатами ее анализов, я вынес вердикт — «острый аппендицит» и обратился к старшей сестре:
— Любовь Андреевна, с корабля на бал! Готовьте операционную, у нас аппендицит!
— Дмитрий Андреевич, вы местной анестезией владеете? А то у нас анестезиолог в тайге.
— Не беспокойтесь, аппендициты под местной оперирую.
Через сорок минут я стоял возле операционного стола, а в качестве ассистента выступила старшая медсестра. Основательно обезболив бабушку, сделал первый разрез и увидел… неизмененный червеобразный отросток.
— «Что за черт!» — выругался про себя.
— Не волнуйтесь, доктор, — спокойно и ласково проговорила операционная сестра. — Добавьте новокаина, сюда и сюда, расширьте рану вверх и сделайте тщательную ревизию брюшной полости.
Выполнив наставления Любовь Андреевны, я с удивлением обнаружил гангренозно измененный желчный пузырь, огромный и черный. Он располагался совсем рядом с аппендиксом — это и сбило поначалу меня с толку. Но если раньше доводилось удалять аппендикс под местной анестезией, то желчный пузырь без общего наркоза — еще не приходилось, хотя теоретически имел представление.
— Дмитрий Андреевич, что остановились? Никогда прежде холецистэктомию под новокаином не выполняли? — словно читая мои мысли, спросила ассистентка.
— Вы знаете, да. Никогда! Даже не знаю, с чего начать.
— Обезбольте эту связку и введите в эти точки раствор новокаина, — подсказала Любовь Андреевна.
Через двадцать минут я удалил желчный пузырь под местной анестезией! Не знаю, чем бы закончилось дело, если бы не моя наставница.
— Бабушка, вам не больно? Как себя чувствуете? — поинтересовался я у пациентки, зашивая операционную рану.
— Все хорошо, милок! Не больно!
Выйдя из операционной, я столкнулся с группкой небритых мужиков.