Хищная слабость
Шрифт:
Я снова прибывала в прострации. Мои уши не воспринимали голоса учителей и одноклассников. Мне хотелось спрятаться ото всех, и никого не видеть. О чем мне разговаривать с ними? О бытовых проблемах? Или о том, что их кот нагадил в тапочки? Или может, поделиться с ними своими переживаниями? Думаю они не готовы к этому. Я сама себе удивлялась, как же быстро мне все это удалось переварить.
После школы, полная отчаяния, я решила проведать Мейсона, это хоть как-то должно меня отвлечь от печали. Зои провела
Мейсон лежал в привычной для него позе и делал обрезной маникюр.
— Ты уверен, что еще чувствуешь себя плохо? — я села на табурет у кровати, где Мейсон лежал. И выглядел, он вполне здоровым.
— Да, я немного преувеличил, когда сказал, что меня рвало, — признался он. — Но живот действительно крутило. Сильно.
— Ты неисправим, — я покачала головой.
Мейсон с самого детства фальсифицировал свои болезни. Он любитель закрыться в своей комнате и бесконечно просматривать сериалы. Даже не знаю, как Зои до сих пор ведется на это.
— Как дела в школе? Что нового? — спросил Мейсон, манипулируя пилочкой для ногтей.
— Молли вернулась после больницы и выглядит неважно.
Сама не понимаю, почему решила рассказать именно это. Видимо, заводить разговор на другую тему, пока не хватало смелости.
Мейсон навел на меня пилочку.
— Так ей и надо! Надеюсь, что ей сломали нос, и теперь, он срастется в мерзкой горбинке. Такой большой, что на Хэллоуин, она будет первой среди уродцев.
— Жестоко, — я пожала плечами.
Мейсон отложил в сторону маникюрные принадлежности.
— У меня кое-что есть для тебя, — сказал он, достав из-под подушки, синюю коробочку с эмблемой фотосалона. — Подумал, что тебе это понадобиться.
Я открыла крышку коробки:
— Это мой отец?
Я достала рамочку, в которую была вставлен снимок моего отца. Тот снимок, который висел у меня в школьном шкафчике.
— Девушка из фотосалона отреставрировала ее и пропустила через ламинатор. Так что, теперь, можешь брать ее с собой в бассейн, — шутил он.
— Господи, Мейсон. Спасибо тебе огромное.
— Я боялся, что этим смогу расстроить тебя. Лишнее напоминание, все дела…
— Нет, это очень здорово. Правда. Мне нравиться. Поставлю ее рядом с портретом мамы.
Мне действительно было очень приятно. Это фото, единственное, что у меня осталось в память об отце. И теперь, когда я в глубине души его простила и решила разыскать, это было очень трогательным жестом со стороны Мейсона.
— Долго еще будешь симулировать свое отравление? — спросила я, убирая подарок в рюкзак.
— Еще пару дней. В следующем сезоне «Модниц» целых двадцать две серии. Думаю, этого времени хватит, чтобы досмотреть сериал.
Я не сдержала смех.
— Если решишь стать киноманом, то диагностирую себе онкологию.
— А это идея, — подержался он.
В комнату зашла Зои, и принесла поднос с бутербродами, а от чая мы отказались.
— Нужно быть бессмертным, чтобы есть то, что готовит эта женщина, — Мейсон с подозрением поглядывал на поднос.
Я старалась не обращать внимание на неприятное, кольнувшее меня чувство, появившееся при упоминании о бессмертии. Меня снова окунуло в тоску по Каю. По моей реакции, Мейсон понял, что его слова меня затронули.
— Я что-то не так сказал?
Я затрясла головой.
— Нет, все нормально, — мне пришлось взбодриться.
— Софи, ты вот-вот расплачешься, и дело точно не в бутербродах, так ведь? Я слишком хорошо тебя знаю, так что выкладывай.
Мне нужно было выговориться, поделиться этой тяжестью с кем-нибудь, но я не знала с чего начать.
— Я и Кай… Мы вроде как помирились, — тихо сказала я, кусая губу.
— Кай? — проморгался он. — Это твой новый парикмахер?
— Не смешно, Мейсон, — буркнула я. — Я вообще-то, пытаюсь быть откровенной, а ты…
— Я не против твоего откровения, но о ком ты говоришь?
— Это что шутка такая? Ты серьезно?
Этот разговор и так давался мне с трудом, а Мейсон и тут, умудрялся подшучивать. Меня обижала его не серьезное отношение к моим чувствам.
— Больше, я вообще тебе ничего рассказывать не буду!
Мейсон округлил глаза.
— Прости, детка, но я понятия не имею, кто такой этот Кай, — звучало искренне.
И тогда я все поняла. Кай стер воспоминания Мейсона. Но зачем он это сделал? Почему именно у него?
Во мне словно образовалась пустота. Кай играет в непонятную мне игру, и даже не собирается посвящать меня в правила.
— Софи? Ты в порядке? — обеспокоенно поинтересовался Мейсон, уставившись на меня.
Мое лицо наливалось краской.
— Где ты взял фото моего отца? — резко спросила я.
Мейсон открыл рот, но не смог дать ответа. Я его и не ждала. Это портрет был от Кая. Он внушил Мейсону, чтобы тот передал его мне.
— Я…
— Не трудись, мне все ясно, — я схватила рюкзак и поспешила к двери.
— Да, что тут происходит? — растерянно крикнул он, и я остановилась.
— Прости, Мейсон, — мой голос дрожал. — Мне нужно домой. Созвонимся вечером. Пока.
С этими словами, я покинула его дом. Мое лицо пылало, меня трясло от обиды. Кай стирает воспоминания о себе, и мне не совсем понятны его мотивы. Он с такой легкостью отсутствует в моей жизни, когда для меня мучительные минуты без него, подобны каторге. Я начала чувствовать себя идиоткой, которая фанатично вцепилась в него. Кай не виноват, что более сдержан в своих эмоция, чувствах, нежели я.