Хищник. Том 2. Рыцарь «змеиного» клинка
Шрифт:
— А теперь, — сказала великанша, — сними свою одежду.
Я, разумеется, ждал этого, но снова принялся протестовать:
— Я делаю это, только когда мне приказывает мужчина.
— Вот и прекрасно. Выполняй приказ dux Туфы.
— А кто ты такая, женщина, чтобы говорить от его имени?
— Я его жена. Раздевайся!
Я поднял брови и пробормотал:
— Весьма необычное занятие для жены.
Однако я исполнил ее приказание. Я начал сверху, и как только снимал какой-нибудь предмет одежды, супруга Туфы тут же принималась внимательно его рассматривать и очень бдительно изучать. Когда я разделся до пояса, она скривила свои толстые губы и презрительно
— Ты слишком плоскогруда, на вкус настоящего мужчины. Ничего удивительного, что тебе приходится прибегать к уловкам и поднимать грудь под одеждой. Ладно, можешь снова надеть нагрудник. А теперь раздевайся ниже пояса.
Сняв все до последнего предмета, я снова запротестовал:
— Я даже для мужчин не снимаю свой пояс целомудрия. Великанша грубо усмехнулась:
— О каком целомудрии ты говоришь? Ты самая обычная шлюха! И нечего разыгрывать из себя римлянку, ибо ты такая же римлянка, как и я. Ты что, думаешь, мне доставляет особое удовольствие осматривать одежды проститутки и обследовать эти мерзкие отверстия в твоем теле? Давай сюда пояс и наклонись!
Я произнес язвительно:
— Мне остается утешаться лишь тем, что шлюха все же выше сводни. Не говоря уже о супруге, которая…
— Slavaith! — рявкнула она, и ее широкое лицо побагровело. — Я сказала, сними это! И наклонись!
Я проделал все это одновременно, поэтому великанша не обратила внимания на мои половые органы спереди. Затем я покорно выдержал двойное испытание: она глубоко и весьма бесцеремонно засунула свой толстый палец в оба моих отверстия. Затем жена Туфы не просто вернула мне пояс, она сильно ударила меня им по ягодицам. Опоясав снова свои бедра, я повернулся к великанше и сказал:
— Я, правда, мало что знаю о своднях, но мы, шлюхи, привыкли к тому, чтобы нам как следует платили за…
— Slavaith! Проваливай и лучше не попадайся мне больше на глаза! — И с этими словами великанша ринулась прочь из комнаты.
Я с облегчением вздохнул. Фальшивое оружие и мое язвительное обращение полностью отвлекли внимание бдительной женщины. Она не смогла распознать настоящее оружие.
Снова одевшись, я разлегся на кровати в весьма соблазнительной позе, и как только я это сделал, дверь снова распахнулась и вошел Туфа. Мы мельком виделись в Вероне, но я совершенно не боялся, что он догадается, что сайон Торн и Веледа — это одно и то же лицо. Dux был одет в прекрасную римскую тогу, однако он тут же снял ее, как только вошел в комнату; под ней ничего не было. Я уже знал, что Туфа отличается красотой и мужественностью, и теперь я мог удостовериться, что он и на самом деле был прекрасно сложен. Dux приблизился ко мне, выставив напоказ свой стоящий fascinum. Я улыбнулся, полагая, что он вожделел длительного и сладострастного наслаждения от весьма искусной в таких делах Веледы. Однако он остановился у кровати и довольно грубо вопросил:
— Почему ты до сих пор одета? Немедленно раздевайся! Ты что, думаешь, у меня есть время на всякие глупости? Я занятой человек. Давай приступим к делу.
Я сдержался, как это сделала бы на моем месте любая женщина, и холодным тоном произнес:
— Прости меня, clarissimus. Кажется, мы не поняли друг друга. Я здесь не для того, чтобы вымаливать благосклонность и служить племенной кобылой. Я думала, что ты хочешь насладиться моим искусством.
— Да, да, — нетерпеливо ответил он. — Но у меня сейчас много и всяких других дел. — Он бросил свою тогу на кровать и, подбоченившись, принялся притоптывать ногой, обутой в сандалию. — Ну же, раздевайся!
— Погоди, clarissimus, — произнес
— Vai, шлюха, ты что, не видишь: я уже готов! Но как мне быть, если ты еще одета? Поспеши и дай мне вставить его!
— Это все, что ты хочешь? — Мое женское негодование было непритворным. — Тогда ступай и найди себе отверстие где-нибудь в стене! Зачем я тебе нужна?
— Slavaith! Все мужчины в моем окружении хвастают, что поимели тебя. Не могу же я от них отставать!
— И это все, чего ты желаешь? — спросил я, из последних сил сдерживая себя в руках. — Я готова сама говорить всем, что ты поимел меня. Таким образом, ты не потеряешь своего драгоценного времени, а я обещаю, что, если меня вдруг спросят…
— Slavaith! — Он погрозил мне огромным кулаком и прорычал: — А ну немедленно закрой свой дерзкий рот, ты, ipsitilla! Снимай эти тряпки и проволоку! И раздвинь ноги! Работай не языком, а другим местом!
Мне не хотелось, чтобы Туфа убил меня прежде, чем я сам сделаю это (я думаю, что на моем месте любая женщина с радостью убила бы его), а потому я подчинился. Но стал раздеваться медленно, дразня Туфу — снимая по одному предмету одежды за раз, начав со спиралевидного нагрудника, который он обозвал проволокой, — и произнес, насколько мог успокаивающе:
— Хочешь ты или нет, clarissimus, но я всегда отрабатываю свои деньги. Позволь доставить тебе неземное удовольствие.
— Прекрати тянуть время, или вовсе не получишь денег. Я согласился заплатить немыслимую цену только потому, что не терплю никаких проволочек — ухаживаний, торговли, споров и прочего. Долг призывает меня в другое место, и у меня очень мало времени.
Я остановился, снова раздевшись до пояса, и произнес с недоверием:
— Перед тобой, clarissimus, самая изысканная и повсюду прославляемая ipsitilla, способная осчастливить мужчину, а ты хочешь только всунуть, вынуть и убраться по делам? Имей в виду: женщин, подобных мне, еще не было в этом городе!
— Акх, оставь свои уловки, которые более пристали рыночной торговке. Я уже сказал, что заплачу твою цену. По мне, так за исключением своей репутации, ты ничем не отличаешься от самой уродливой и грязной кухарки. Снизу все женщины одинаковы. Это всего лишь kunte.
Я произнес с неподдельным изумлением:
— Нет, dux, ты заблуждаешься! У всех женщин там одно и то же, это верно, но настоящий мужчина знает: у двух разных женщин не может быть одинаковых половых органов. И поскольку у женщин есть еще и другие органы, кроме половых, существует огромное количество способов, как получить наслаждение…
— Ты прекратишь болтать или нет? Раздевайся полностью, тебе сказано!
В раздражении я снял с себя все, кроме пояска целомудрия.
— Хорошо. Теперь ложись на кровать и раздвинь ноги! — Он наклонился надо мной, его огромный fascinum чуть ли не пылал.
Я уставился на Туфу в раздумье. Похоже, его жена, эта уродливая великанша, лучше всего выглядела, когда ее ноги были закинуты за голову. Но что же остальные женщины? Неужели никто из них никогда не предлагал Туфе ничего большего? Ну и ну: мой любовник собирался всего лишь «всунуть, вынуть и уйти». Однако меня это никак не устраивало. Для осуществления моего плана требовалось время. Мне нужно было, чтобы он был занят и вплоть до последнего момента не подозревал ни о чем. Только так я смогу приготовить свое смертельное оружие. Поэтому я решительно отодвинул Туфу от себя — он изумился, увидев, насколько я силен, — и сказал грустно: