Хищник
Шрифт:
– Так вот, - продолжил перебитый старик, который теперь сидел по грудь в воде, играя пальцами с мальками рыбками, живущими в прибрежных кораллах.
– В итоге первого нашу хату разнесли. Кипиш и шмон, чуть ли в очко с фонендоскопом не лазали. Но запах той, настоящей, новогодней ели я не забуду до гробовой доски. И запах тех абхазских мандаринов я не забуду. Артём, они были размером с кулак! Веришь?
– для убедительности он потряс кулаком, превосходившим размерами иной грейпфрут.
На лице у мужчины, самого старого, судя по его внешности, пробежала
– Пап, ты же в курсе: мандаринами забита половина холодильника! У всех попугаев этого острова от них уже диатез! И по поводу ёлки, Кай прав! Или ты хочешь, чтобы мы пальму елочными игрушками наряжали?
Молодая девушка с волосами цвета благородного белого металла укоризненно посмотрела на старика, барахтающегося на морском мелководье. Она была на сносях, а потому открывший было рот сиделец тут же закрыл его, проглотив вырывающийся из уст комментарии.
Рядом с ней стоял высокий, худой, жилистый парень с жестким взглядом и криво наколотым тигром на плече. Судя по тому, как он обнимал сереброволосую девушку с солидно выдающимся пузиком, парень был никем иным, как ее благоверным.
– Да хоть пальму! Освежителем "морозная свежесть" побрызгать и сойдёт она для нищих. Всяко лучше, чем вот это вот!
– он даже не указал, скорее просто махнул в сторону зелёного пластика в разноцветных шарах с блёстками.
Наконец, парень с ребёнком на плечах не выдержал и, развернувшись, метнул новогоднюю игрушку в мужчину, а тот, хоть и находился к молодому парню в пол-оборота, поймал ее даже не повернув головы.
– Этот веник мы сожжем, - безапелляционно произнес мужчина, в голосе которого вдруг прорезалась закаленная сталь.
– нарядим другую ёлку, тропическую!
Седой указал на одиноко стоящую на побережье пальму, на вершине которой темнело несколько недозрелых орехов. Парень лишь неопределенно хмыкнул и, отложив игрушки, спустил ребёнка на песок. Девочка хотела было заплакать, но, найдя глазами мужчину с таким же как у неё цветом волос и радужки, улыбнулась, обнажив белые, ещё не до конца вылезшие зубки.
– Я за Ольхой, ей спать пора!
– беременная девушка сказала это так, будто кто-то из мужчин не собирался отдавать ей ребёнка.
– Герда, да пожалуйста, - пожал плечами парень, который до этого нянчился с малышкой.
Теперь, когда они стояли лицом друг к другу, в глаза бросалось их сходство черт лица. Он передал годовалую девочку, и девушка с ребенком медленно, двинулись в сторону бунгало, что стояло дальше от побережья.
Старик в гавайских шортах вышел из воды, что-то бормоча себе под нос, и, подхватив коробку с елочными украшениями, двинулся к пальме. Подойдя к ней вплотную, он окинул внушительное дерево взглядом, а затем произошло нечто странное…
Его смуглая от солнца и татуировок кожа поросла серебристым мехом с рисунком из черных пятен, а руки с толстыми, короткими пальцами превратились в кошачьи лапы. Мужчина подхватил коробку подмышку, а затем споро, будто всю жизнь этим занимался, начал карабкаться вверх, не забывая развешивать
Парень подошел пружинистой походкой к шезлонгам и улегся на них, почему-то свернувшись калачиком. Одна из его рук с ленцой опустилась под шезлонг и извлекла оттуда журнал с прикрепленной на прищепку ручкой и чёрные очки. Парень быстро надвинул их на нос и развернул тонкую бумажную книжицу на странице с сеткой сканвордов.
– До Нового года осталось меньше двух часов, - подметил мужчина с разноцветными глазами.
– Восьмой, это по местному времени, - ответил человек с красными радужками.
– Артем, но это же нонсенс! Какой смысл встречать Новый год по чужому часовому поясу?
– мужчина с глазами разных цветов спрашивал это с непосредственностью ребёнка.
Тот, кого только что назвали Артёмом, не успел ответить на вопрос. Вместо него это сделал тяжело дышащий старик в наколках и гавайских шортах.
– Мы всегда встречаем Новый год по Москве. Для нас это не просто праздничная дата окончания одного временного цикла и начало другого. Это семейный праздник! Это запах хвои и мандаринов, это перезвон курантов по телевизору и поздравления всех, даже тех, с кем ты не общался весь этот год. А ещё: это время деда мороза и снегурочки, которые приносят подарки детям, что слушались родителей в течении всего года!
При этих словах в глазах старика проскочили лукавые чертенята. Но тут же исчезли, когда он посмотрел на мужчину с красными глазами. Тот извлек из переносного холодильника запотевшую бутылку пива и блюдце с дольками лайма. Следующие слова старый оборотень произнес уже серьезнее.
– Но самое главное, о чём забыл Артём, в этот праздник не пьют пиво. Только водку или шампанское! На крайний случай вино. Но это на крайний случай! Так что завязывай со своей шипучкой, а я пока схожу за бутылкой.
Артём не стал спорить с другом и убрал обратно бутылку пива, однако, цитрусовые оставил.
– Чего это с Димой?
– спросил мужчина болезненного вида, подозрительно смотревший на широкую спину уходящего к бунгало старика.
– Это традиции, - усмехнулся Артем, но поймав непонимающий взгляд собеседника поторопился пояснить.
– Ритуалы. Триггеры, если тебе так больше нравится, то, что делали наши родители, когда мы были маленькими. Теперь, когда родителями являемся уже мы, повторяя эти действия, мы как бы переносимся во времени. Восьмой, мне сложно объяснить так, чтобы ты понял…
Собеседник положил бледно худощавую руку на плечо друга.
– Я понял, Артём. Не до конца, но понял. Значит, шампанское, мандарины, та нарезка, которую Алиса называет "крабовым салатом" и "оливье" - это вещи, которые в вашем сознании связанны с детством. Так?
– получив утвердительный кивок от Артёма, мужчина продолжил.
– а красный костюм с накладной бородой, что Бишкек прячет от вас, это тоже триггер?
После этих слов оба слушателя рассмеялись.
– Так вот что он затеял! Ладно, сделаем вид, что не знаем. Давайте подыграем ему, - предложил Артём.