Хищники (ил. Р.Клочкова)
Шрифт:
А бетонная притрассовая дорога упиралась метрах в четырехстах в тяжелый, угрюмый кряж, продырявить который, казалось, человеку не под силу. И вот туда шли упорные, злые, мощные грузовики, тянулись жилы электрокабелей.
Около одного из деревянных срубов стоял огромный БелАЗ с лесенкой в кабину. По лесенке поднимался парень в комбинезоне. И пока Арсений Николаевич успел добежать до него – а других людей, идущих или стоящих, капитан вокруг не заметил,– шофер укрылся в кабине, казавшейся смехотворно маленькой при этом гиганте
– Молодой человек! – крикнул Резвых.– Не скажете, где мне увидеть Любомудрого?
Арсений Николаевич предположил: народу здесь не очень много и с такой фамилией затеряться просто невозможно.
Парень улыбнулся белозубым ртом, задорно ответил:
– А у нас тут любой мудрый…– И легко двинул автомахину с места.
Его ответ озадачил Резвых. Но он ошибся, что рядом никого не было. Из окна дома высунулась девичья голова в косынке, из-под которой кокетливо выглядывала челочка.
– Не обращайте внимания на Гришку,– сказала она.– Они все такие – из секции шизб,– покрутила около виска пальцем девушка.– Вы приезжий, да?
Арсений Николаевич обрадовался и закивал:
– Да вот ищу паренька с вашего мостопоезда… Не поможете?
– А кого?
– Любомудрого.
Девушка, бросив «подождите», исчезла в окне и вскоре появилась в дверях. В джинсах, заправленных в короткие резиновые сапожки, рубашке мужского покроя, которая как раз подчеркивала нежность и хрупкость ее фигурки.
Резвых объяснил девушке – ее звали Рита,– что приехал повидать парней, которые побывали в воскресенье в заповеднике Кедровый, и хочет, как депутат, пригласить их выступить с художественной самодеятельностью, а заодно рассказать о стройке.
– Кто именно из «любомудрых» вам нужен? – поинтересовалась Рита.
– А что, разве у вас их много? – осторожно спросил Арсений Николаевич.
– Да человек пятьдесят наберется,– серьезно ответила Рита.
– Пятьдесят? – удивился Резвых, думая, что его разыгрывают.
– Так это члены нашего клуба,– сказала девушка.– А как они выглядели? Ну, что были у вас?
– Один такой невысокий, бородка клинышком, на левой брови шрам…– попытался объяснить Арсений Николаевич.
Девушка задумалась.
– Нет, не могу сказать, кто это,– сказала она и повела Резвых к соседнему деревянному домику, на фасаде которого трепыхался мокрый красный флажок, из чего Резвых заключил, что в этом здании скорее всего средоточие общественной жизни крохотного поселка: Советская, партийная и комсомольская власть.
По пути Рита объяснила, что у них действует что-то наподобие клуба, который называется «Любомудры».
– Интересное название,– сказал капитан, размышляя о том, что задание у него, оказывается, не такое простое.
А девушка трещала без умолку, рассказывала, что в Москве в начале прошлого века существовал тайный кружок, в который входили Одоевский, Кюхельбекер и другие декабристы. Именовался он «Обществом любомудрия»,
– Мы создали свой клуб, а как назвать – не знали,– продолжала Рита.– Думали, спорили на комсомольском бюро. И кто-то предложил: а не назваться ли «любомудрами»?…
Они подошли к дому. Возле него стоял щит, на котором висел плакат: «Привет проходчикам бригады Красько! 130 метров вместо 75 по норме!» А внизу кто-то приписал карандашом: «Хотите верьте, хотите нет!» И еще, уже шариковой ручкой: «Не мог добавить 10 – и новый всесоюзный рекорд!»
Рита пригласила Резвых в дом и толкнула дверь с надписью: «Оставь сомнения, всяк сюда входящий!» Арсений Николаевич это изречение читал, но где именно, припомнить не мог.
Комната, в которую они вошли, напоминала не то музей, не то красный уголок. В нее заглянул востроносенький паренек и позвал Риту.
– Ой, извините, я сейчас,– сказала девушка Арсению Николаевичу.– Вы пока осмотритесь.– И вышла.
Резвых с любопытном оглядел помещение. На стенах висели фотографии диковинок – странный утес над рекой, удивительно напоминающий голову ребенка; аист, устроившийся на башенном кране; загорелый, обнаженный до пояса улыбающийся парень, державший в руках метровую рыбину. Капитан узнал белого амура. Но поймать такой редкостный экземпляр действительно рыбацкое счастье. Фотографий было много, глаза разбегались. Тут же были развешаны к рисунки, выполненные красками и карандашом.
На полках красовались куски малахита, яшмы, друзы горного хрусталя. В углу комнаты стоял небольшой деревянный божок, а на одной из стен развешано шаманское одеяние – куртка из вывернутой шкуры оленя с нарисованным на спине скелетом, головная кожаная повязка с перьями и плетка.
Посреди комнаты стоял стол, на котором громоздились альбомы с фотографиями. Столик был небольшой. А по стенкам притулились крохотные табуретки, сбитые, наверное, самими членами клуба.
То, что «любомудрых» было пятьдесят, затрудняло задание Арсения Николаевича: если те четверо скроют, что были в Кедровом в день убийства Авдонина, как их опознать? Был, правда, составленный Гаем словесный портрет парня с ружьем. Но это ведь не фотография. А сам Арсений Николаевич его не видел.
И он стал размышлять, как себя вести, чтобы, с одной стороны, не вызвать подозрений, а с другой – побольше выведать у Рита об этих самых туристах.
Девушка вернулась, извинилась, что оставила Резвых одного.
– Те ребята, которые были у вас, чем интересовались?– спросила она.
Арсений Николаевич сказал, что расспрашивали о красном волке.
– Ага,– обрадовалась Рита,– значит, био…
Пододвинув к столу две табуреточки-крохотульки, она на одну из них пригласила сесть Резвых, а сама устроилась на второй и стала листать альбом с фотографиями.