Хищники
Шрифт:
— Вы можете узнать об этом больше?
— Может быть, когда займусь его желудком, — ответил Каррус, снова беря скальпель.
За две минуты он разрезал военную форму и после быстрого внешнего осмотра поднес острие своего инструмента к подбородку трупа.
— Начнем? — спросил он.
Фревен посмотрел ему прямо в глаза, и врач вонзил скальпель в кожу, которая лопнула с сухим треском. Короткими прерывистыми движениями он провел лезвие до грудины, затем продолжил до пупка, который обошел, чтобы остановиться у края волос на лобке. Не очень уверенно Каррус сделал глубокий надрез,
Торс был красный и твердый, в то время как брюшная полость представляла собой сплетение клейких и перевитых между собой органов.
Указывая на темные пятна на уровне грудной клетки, врач сказал:
— Внутренний кровоподтек. Это подтверждает то, что мы и предполагали: очень сильное давление на грудь. Убийца, должно быть, сидел на нем, так что это не удивительно.
Фревен уже присутствовал при вскрытии, он видел несколько трупов с ужасными ранами, полученными во время сражений, однако сейчас ему было не по себе: его взгляд все время привлекала торчащая рука, которую врач еще не пытался опустить. И казалось, что Гевин Томерс еще живой.
И как будто подтверждая это, Каррус заметил:
— Он еще теплый, лейтенант! Я благодарен вам за незабываемый подарок, который вы сделали мне на старости лет.
Он разрезал мускулы, рассматривая их один за другим. Потом вскрыл грудную клетку.
Каррус, согнув свой большой палец, как крючком потянул за подбородок голову Гевина Томерса, чтобы открылся доступ к горлу. Скальпель рассек трахею, и через несколько секунд доктор увидел глубокий канал, проделанный в мякоти, и изуродованное основание языка.
Рукой в окровавленной перчатке он взял орган, и за ним открылась гортань.
И тут горло мягко поднялось.
И начало двигаться само по себе, как при глотании.
А потом эти движения стали быстро повторяться.
10
Крэг Фревен напрягся.
— Что происходит?
Врач медленно покачал головой, отступил на шаг назад, не выпуская из руки зловещий канал из мускульной ткани, заканчивающийся изуродованным и вывалившимся языком. Оно двигалось. Внутри что-то перемещалось.
Каррус, остолбенев, следил за движениями под мышцами. Затем, поднимаясь по пищеводу, появилось прятавшееся там существо, выбравшееся из отверстия возле языка.
Мощные клешни. Плоское тело. Суставчатые тонкие и подвижные конечности. Длинный, изогнутый над телом хвост с острым угрожающим жалом.
Темно-коричневый скорпион.
Каррус все бросил и отпрыгнул назад. Скорпион снова упал в грудную полость и исчез, проскользнув между органами.
— Святая Мария, Матерь Божья! — воскликнул врач. — Вы видели? Вы видели, что он внутри?
Фревен кивнул. Удивление прошло, сердце почти успокоилось, и он попытался упорядочить свои мысли.
— Это скорпион так изуродовал рот Гевина Томерса, правильно?
Врач с трудом переводил дыхание, застыв на месте. Он смотрел на труп.
— Я думаю… — выдохнул Каррус. — Я думаю, что это так. Это животное напугало меня больше, чем сотня дьяволов!
Он
— Губы, стянутые гвоздями и склеенные… повреждения внутри, припухлость там, куда било его жало. Да, скорпион оказался заперт в запечатанной ротовой полости и с яростью пытался освободиться. И в конце концов он нашел единственный подходящий выход — пищевод.
— Вся кровь под языком и повсюду в ротовой полости означает, что Гевин был еще жив? — спросил Фревен.
Каррус утвердительно закивал, не отводя взгляда от ужасного лица молодого солдата.
— Я очень испугался.
Фревен быстро сжимал и разжимал кулаки. Это было непроизвольное движение, сопровождавшее его размышления и появление первых выводов. Убийца использовал ручной фонарь, чтобы удивить жертву и не показать ему своего лица.
Гипотезе о схватке не хватало логики. Быстрое окоченение трупа произошло из-за невероятных мышечных усилий жертвы перед смертью: Гевина Томерса, подвергшегося мумифицированию, начал уродовать скорпион, и тут бы любой человек сошел с ума. На протяжении нескольких долгих секунд Гевин пытался выбраться из своей смирительной рубашки, изо всех сил напрягая мускулы. До самой своей гибели. Не было непосредственного столкновения, нападавший все устроил так, чтобы избежать схватки.
— Надо восстановиться после этого ужаса, — сказал врач, беря ведро, стоявшее у его ног. — Если хотите, можете взять длинный пинцет за вами на столе и подержать его вертикально, чтобы я мог отодвинуть этот отдел кишечника…
Фревен сделал, как он сказал, стараясь ни о чем не думать. Только делать. Без эмоций. Сосредоточиться на движении, а не на чувствах. Пинцет вошел в одну часть кишечника, затем в другую. Тихий влажный звук, похожий на тот, с каким язык отлипает от нёба.
Скорпион был внутри, пинцет разрушал ткани, прокладывая себе дорогу.
Только на третий раз Каррусу удалось схватить пинцетом хвост скорпиона. Врач поднял насекомое перед собой и внимательно осмотрел его. Шесть сантиметров в длину, он извивался, пытаясь освободиться из тисков. Затем врач бросил его в ведро.
Каррус поднял глаза на Фревена и посмотрел на него поверх очков в толстой оправе.
— Теперь, когда мы занялись этой задачкой, — начал он, — я попытаюсь проанализировать, что же действительно произошло в кают-компании три часа назад.
Он посмотрел на вскрытое тело, похожее на разрезанный огромный инжир, и добавил:
— У меня уже есть одна маленькая идея, но она вам не понравится, лейтенант.
Кевин Маттерс качался в своей подвесной койке, выставив одну ногу в сторону. Он постукивал карандашом по блокноту, ожидая своего командира. Два часа назад, когда лейтенант Фревен послал его узнать о Квентине Трентоне, ему удалось попасть на командный мостик, переговорить с капитаном, перед тем как офицер сопроводил его в служебное помещение на три уровня ниже. Там он смог побеседовать с командиром взвода, который знал Трентона. Он нарисовал малоприятный портрет. Маттерс все записал, ничего не пропустив.