Хищные птицы
Шрифт:
Он немного посидел рядом с Большим Дэниелом, спустив ноги в орудийную яму.
– Не беспокойся, мистер Генри! – Даже Дэниел теперь обращался к Хэлу по-новому, куда более уважительно, что выглядело вполне естественно. – Мы с него глаз не спускаем, с этого рыжебородого ублюдка. Так что можешь спокойно пойти поужинать.
– Когда ты в последний раз спал, Дэниел? – спросил Хэл.
– Обо мне не беспокойся. Вахта уже скоро сменится. Я передам пост Тимоти.
Перед своей хижиной Хэл увидел Эболи, тихо сидевшего
– Я не голоден, Эболи, – запротестовал Хэл.
– Ешь!
Эболи сунул миску ему в руки:
– Тебе понадобятся все силы для того дела, что ждет тебя ночью.
Хэл взял миску, при этом пытаясь рассмотреть выражение лица Эболи и понять, что кроется за его предостережением. Свет костра танцевал на темных загадочных чертах, напоминавших какого-нибудь языческого идола, обрисовывая татуировки на щеках Эболи… но его глаза ничего не выдавали.
Хэл кинжалом разрезал утку пополам и предложил часть Эболи.
– А что за дело ждет меня ночью? – осторожно спросил он.
Эболи оторвал кусок утиной грудки и впился в нее зубами.
– Ты должен быть осторожен, чтобы не оцарапать нежные части своего тела о терновые колючки, когда будешь пролезать сквозь дыру в заборе ради своего долга.
Хэл перестал жевать, утка потеряла для него всякий вкус. Похоже, Эболи обнаружил узкую щель в колючей изгороди позади домика Катинки – ту самую, которую тайком оставил там Хэл.
– И давно ты знаешь? – спросил он с набитым ртом.
– А что, я не должен был знать? – ответил вопросом Эболи. – У тебя глаза становятся как полная луна, когда ты смотришь в определенном направлении, и я слышал, как ты ревешь среди ночи, словно раненый буйвол.
Хэл застыл в ошеломлении. Он ведь старался быть таким осторожным, таким хитрым…
– Как ты думаешь, отцу известно? – с трепетом спросил он.
– Ты ведь до сих пор жив, – напомнил ему Эболи. – Если бы он знал, было бы по-другому.
– Но ты никому не скажешь? – прошептал Хэл. – Особенно ему?
– Особенно ему, – согласился Эболи. – Но ты будь поосторожнее, не выкопай себе могилу тем копьем, что болтается между твоими ногами.
– Я люблю ее, Эболи! – шепотом сообщил Хэл. – Я спать не могу, все думаю о ней.
– Я слыхал, что ты не спишь. И думал, что можешь весь корабль разбудить своей бессонницей.
– Не надо надо мной насмехаться, Эболи. Я умереть готов ради нее!
– Тогда я должен спасти твою жизнь и отвести тебя к ней.
– Ты пойдешь со мной? – Хэл был потрясен таким предложением.
– Я буду тебя ждать у дыры в изгороди. Охранять тебя. Тебе может понадобиться моя помощь, если вдруг ее муж обнаружит тебя там, где тебя быть не должно.
– Ох, это жирное животное! – в ярости воскликнул
– Жирное – возможно. Хитрое – почти наверняка. Могущественное – без сомнений. Не надо его недооценивать, Гандвана. – Эболи встал. – Я пойду вперед, проверю, свободен ли путь.
Они вместе скользнули в темноту и вскоре остановились у задней части изгороди.
– Тебе незачем меня ждать, Эболи! – прошептал Хэл. – Может, я задержусь.
– Если не задержишься, я буду разочарован, – сказал Эболи на своем языке. – И запомни навсегда мой совет, Гандвана, потому что он принесет тебе пользу на всю жизнь. Страсть мужчины, как пожар в высокой сухой траве, жаркая и яростная, но она быстро выгорает. А женщина закипает медленно, как котел мага на углях, пока наконец не бросит свои чары. Поспешай во всем, кроме любви.
Хэл вздохнул в темноте:
– Ну почему женщины так отличаются от нас, Эболи?
– Поблагодари всех своих богов, да и моих тоже, за то, что это именно так.
Эболи усмехнулся, и его зубы сверкнули в темноте. Он легонько подтолкнул Хэла к дыре в изгороди.
– Если позовешь, я прибегу.
В ее домике все еще горела лампа. Сквозь щели в тростниковой крыше пробивались полоски желтого света. Хэл прислушался, подойдя к стене, но не услышал голосов. Подкравшись к чуть приоткрытой двери, он заглянул внутрь и увидел огромную кровать под балдахином на четырех ножках – его люди принесли это ложе из каюты на «Решительном». Полог был задернут ради защиты от насекомых, так что Хэл не знал, один ли человек скрывается за ним.
Бесшумно войдя, он тихо подошел к кровати. Едва он коснулся полога, маленькая белая ручка показалась между его складками, схватила его протянутую руку и втащила Хэла внутрь.
– Ни звука! – прошипела Катинка. – Ни слова не говори!
Ее пальцы уже проворно расстегивали пуговицы на его рубашке, распахивая ее до талии, а ногти болезненно впивались в его грудь.
Одновременно губы Катинки прижались к его губам. До этого она его не целовала, и жар и нежность этих губ ошеломили Хэла. Он попытался дотянуться до ее груди, но Катинка схватила его за запястья и прижала ему руки к бокам, а ее язык уже скользнул в его рот…
Потом, все так же прижимая его руки, Катинка заставила Хэла упасть на спину. Ее быстрые пальцы расстегнули его молескиновые бриджи, и тут же она, в буре шелка и кружев, села на него верхом и прижала Хэла к атласной простыне. Не пользуясь руками, она своей тайной щелью нашарила его копье – и поглотила его…
Много позже Хэл заснул так крепко, что это было похоже на маленькую смерть.
Настойчивые пальцы на его голой руке разбудили Хэла, он мгновенно проснулся, встревоженный.
– Что… – начал было он, но крепкая ладонь зажала ему рот.