Хитроумные обманщики
Шрифт:
Через несколько лет, в 1824 году, выходит новый сборник стихов Клотильды де Сюрвиль. Но в этот раз с установлением авторства было гораздо легче. Книжонку эту состряпали два литератора — неисправимый Шарль Нодье и барон Ружу. В стихах, якобы сочиненных поэтессой XV века, они писали о Копернике, спутниках Сатурна, открытых через двести лет после ее смерти, и многих других фактах и событиях, о которых бедная Клотильда понятия не могла иметь и знать не знала.
Но кто же был автором стихов, помещенных в первом сборнике Клотильды де Сюрвиль, изданном в 1803 году?
Одно из двух, как считают исследователи, либо автором этой ловкой подделки (а
Критик Сент-Беф написал целую обвинительную речь, в которой автором стихов Клотильды признавался Сюрвиль. И все же нельзя сказать, что в этой истории все было ясно, что «проблема Сюрвиля» перестала существовать. Напротив, об этом написано такое количество работ, что только перечисление их займет несколько страниц.
Однако Клотильда сохранила и верных ей защитников. Профессор Масэ доказал, что она существовала на самом деле. Он даже обнаружил брачное свидетельство Клотильды и запись о крещении ее сына. Правда, Масэ, человек осторожный, не утверждал, что все в литературном наследстве, которое дошло до нас, принадлежит самой поэтессе. Немало отсебятины, по его мнению, в ее рукописи, видимо, внес Сюрвиль, стремясь омолодить текст, сделать его современным.
Доказать существование Клотильды де Сюрвиль — это еще не значит доказать ее авторство, — справедливо замечали профессору его оппоненты. Ведь и поэт Гильом Кольте, напоминали Масэ, выдавал свою жену Клодину, бывшую служанку, за поэтессу, приписывая ей свои собственные стихи. Делал он это для того, чтобы оправдать в глазах друзей женитьбу на прислуге.
В ответ Масэ извлек из архива два десятка писем Вандербурга к вдове Сюрвиль, после чего подозрение в его авторстве отпало. Оставался Сюрвиль. Правда, его собственная поэтическая бездарность заставляет сомневаться в том, чтобы он мог быть способен на такую талантливую подделку. А, впрочем, почему бы и нет?
Кавалер в юбке, или шпион при царском дворе
Шутка с переодеванием
На одном из блестящих придворных маскарадов в Версале, которыми так славилось роскошное царствование Людовика XV, внимание короля привлекла молодая особа. Старый селадон с первого взгляда пленился девушкой, которую до этого никогда не встречал при дворе. У нее были прекрасные белокурые волосы, светло-голубые, томные с поволокой глаза, щеки цвета спелого персика, рост небольшой, фигура изящная и стройная с гибкой талией. Вокруг нее вился рой кавалеров.
— Очаровательное существо, — простодушно заметил король. — Кто она?
— Ваше Величество, — отвечала ему уязвленная маркиза Помпадур, многолетняя его фаворитка, — Вы, кажется, забыли, что сегодня здесь маскарад и каждый из его участников играет какую-нибудь роль.
— Но какую роль может исполнять эта прелестница? — удивился Людовик. — Она, мне кажется, сама естественность и так мила…
— Боюсь разочаровать вас, но это вовсе не то, что вам показалось, — не без удовольствия продолжала осведомленная фаворитка. — Это молодой шевалье, всего лишь наряженный женщиной.
— Не может быть, — снова изумился монарх. — Вот уж никогда бы не подумал. Но если это так, то сходство с женщиной поразительное. — И помолчав, приказал: — Пусть подойдет, я хочу с ней, то есть с ним, поговорить.
Кавалер, наряженный женщиной, был представлен. Из разговора выяснилось, что зовут его д’Эон де Бомон,
Король, хотя и был несколько разочарован таким неожиданным пассажем, весело рассмеялся, заметив, что мистификация удалась на славу и находчивому шевалье полагается приз за самый оригинальный маскарадный костюм.
Осталось неизвестным, в чем состоял этот приз и как вообще был вознагражден за свою находчивость и смелость двадцатисемилетний дворянин. Известно лишь, что дальше произошло то, что изменило судьбу кавалера, превратило его на много лет в женщину и ввергло в политические игры эпохи.
Когда шевалье д’Эон раскланялся, мадам Помпадур, явно довольная тем, что сластолюбивый повелитель промахнулся и охота на очередную жертву не состоялась, подала мысль использовать кавалера на политическом поприще. Лукаво улыбнувшись, она предложила: «Почему бы не послать этого мастера переодевания под видом женщины в Россию в качестве тайного агента? Возможно, он будет более удачлив, чем другие».
Людовик неуверенно возразил:
— Сомневаюсь. Есть ли нужда посылать кого-либо под видом женщины? Что это даст?
— Не забывайте, что русская правительница — Елизавета, а кто как не женщина скорее найдет общий язык с женщиной же, — резонно заметила маркиза.
Подумав и оценив совет, король изрек:
— Пожалуй, вы правы, стоит рискнуть.
Здесь необходимо сделать пояснение. Дело в том, что в то время, к которому относится наш рассказ, то есть в 1755 году, отношения между Парижем и Петербургом в силу различных причин были сильно испорчены. Причем настолько, что обе державы отозвали своих послов. Влияние Франции при русском дворе было подорвано. Между тем французская дипломатия, обеспокоенная политикой Пруссии, ее союзом с Англией, с которой Франция вела многолетнюю борьбу за колонии и господство на море, приступила к созданию антипрусской коалиции. Без России такая коалиция была бы значительно ослабленной. В Париже это прекрасно понимали. Но, как говорится, напрашиваться в друзья не рисковали, опасаясь получить «от ворот поворот» и потерять престиж.
Но если нельзя действовать официально, то можно использовать другие каналы, чтобы прощупать настроения петербургского двора. Или, во всяком случае, хотя бы знать, что там происходит. С этой целью было послано несколько тайных агентов, но всех их задержали на границе и вернули обратно (на этот счет имелся приказ), а один, добравшийся до Петербурга и разоблаченный как шпион, угодил даже в Шлиссельбургскую крепость. Так что дело это было небезопасное.
Вот почему предложение послать агента в Петербург, прибегнув к столь ухищренному способу, показалось Людовику заманчивым. Он распорядился разработать план операции, поручив это дело принцу Конти, одному из руководителей «секрета короля», или, иначе говоря, личной разведки монарха, помимо существующей официальной дипломатии.
Возник, естественно, вопрос, достанет ли ловкости и сноровки у переодетого в женское платье кавалера выполнить такое ответственное поручение. Одно дело щеголять в роброне и фижмах на придворном маскараде, совсем другое — тайно проникнуть во враждебную среду и не один день выдавать себя за женщину. Но в беседе с Конти д’Эон уверил его, что справится с этой задачей.
Что двигало им, когда он соглашался? Видимо, жившая в нем склонность к авантюрам, что подтверждает вся его дальнейшая полная приключений жизнь.