Хитрованы
Шрифт:
– Хотите взглянуть? – учтиво спросил Бурундуков и подобострастно посмотрел Севе в глаза.
Всеволод Аркадьевич достал часы, взглянул на циферблат, сведя брови к переносице, словно торопился на деловую встречу и его крепко поджимало время, потом немного покачал головой, как бы раздумывая, как поступить, и коротко произнес:
– Можно.
– Тогда прошу следовать за мной, – шаркнул ножкой помощник управляющего Бурундуков, сладко улыбнулся и повел Севу по коридору. Шажочки он делал короткие, но зато такие частые, что Всеволод Аркадьевич едва за ним поспевал.
Они прошли через решетчатую дверь
– Вот наша комната с клиентскими ячейками, – не без гордости произнес помощник управляющего. – По существу, – Бурундуков похлопал пухлой ладошкой по бетонной стене, – сама эта комната и есть не что иное, как самый настоящий сейф. Или несгораемый шкаф, если хотите, просто очень больших размеров. Судите сами: блиндированные стены и двери, двойная система кодовых замков новейшей бельгийской конструкции, охрана…
– Но сейчас она открыта, – приподнял брови Долгоруков.
– Конечно, – улыбнулся помощник управляющего. – Нами предусмотрено все для удобства наших клиентов. Чтобы они, посещая наш банк, не теряли впустую ни минуты и имели свободный доступ к своим ячейкам. Охранник знает наших клиентов в лицо и просто не допустит, чтобы кто-то посторонний вошел в эту комнату. На ночь же и в любое нерабочее время эта комната – бронированный сейф, закрытый на надежнейшие замки с кодами, которые не подобрать ни одному человеку, будь он даже семи пядей во лбу.
С этими словами Бурундуков завел Долгорукова внутрь. Комната, что предстала взору Севы, и вправду походила на огромный сейф или несгораемый шкаф со множеством металлических ящичков-ячеек.
– А вот и наши сейфовые ячейки, – повел короткой ручкой в сторону металлических ящичков помощник управляющего. – Ваша ячейка будет под нумером пятьдесят четыре. Как раз напротив ячейки вашего друга – их превосходительства генерала Скалона. – Пузатенький немного помолчал… – А вы точно решили стать клиэнтом нашего банка?
– Абсолютно точно, – твердо ответил Всеволод Аркадьевич.
– Тогда держите, – произнес Бурундуков и достал небольшой ключик, держа его за колечко. – Это ваш ключ от ячейки. Под нумером пятьдесят четыре, не забудьте, пожалуйста.
– Благодарю, – сказал Долгоруков, принимая ключ. – Не забуду.
– Попробуйте, – кивнул на ячейку Бурундуков.
Сева подошел к ячейке, открыл дверцу и вынул металлический ящичек.
– Вы хотите что-нибудь положить сейчас? – поинтересовался помощник управляющего.
– Сейчас – нет. Позже, – неопределенно ответил Всеволод Аркадьевич и, положив ящичек обратно, закрыл ячейку на ключ и сунул его в карман.
– Хорошо, – резюмировал Бурундуков. – Таких ключей, что я вам дал, всего два. Один – у вас, второй остается в банке.
– А если я потеряю ключ? – выжидательно посмотрел Долгоруков на Бурундукова.
– Тогда мы заменим замок и выдадим вам новый ключ, – улыбнулся помощник управляющего. – Сейчас нам предстоит подписать пару бумаг, сделать небольшой взнос – и все! Ячейка будет в полном вашем распоряжении.
Всеволод Аркадьевич кивнул.
Собственно, его личная функция подходила к концу. Сейфовую ячейку он арендовал, ключ от нее у него в кармане. Управляющий банком – в отъезде, что тоже
План Севы входил в завершающую стадию, и дело оставалось теперь за Ленчиком, Африканычем и Быстрицким…
Долгорукова теперь уже мало интересовало то, что говорил ему помощник управляющего. Всеволод едва слышал слова Бурундукова о том, что в сейфовых ячейках запрещается хранить оружие, отравляющие и химические вещества, взрывоопасные и пожароопасные вещества, объекты живой флоры и фауны. Он машинально расписался в конце бумаги, озаглавленной как «Договор», машинально сунул Бурундукову «синенькую» и машинально же отказался от сдачи. Что-то необъяснимое и удручающее понемногу стало охватывать его существо. Словно он, скажем, будучи поваром, вложил в суп испорченный продукт, естественно, зная, что его будут есть люди. И не все из них плохие… Или, к примеру, будучи кассиром, на сдачу сунул подслеповатой старушке ассигнацию, заведомо зная, что она фальшивая…
На прощальные слова помощника управляющего Сева лишь едва кивнул и вышел из банка, недалеко от которого его поджидал Ленчик, в непонятном самому себе смятении и необъяснимой тревоге.
– Ну, как все прошло? – вывел Долгорукова из оцепенения Ленчик, рассчитывающий на пространный рассказ патрона «как все происходило». Но ожидания парня не оправдались.
– Обыкновенно, – скупо ответил Сева. Большего говорить на эту тему ему почему-то не хотелось. – Вот, – он достал из кармана ключ от сейфовой ячейки. – Найди приличную мастерскую по ремонту и изготовлению замков, ключей и прочего. И сделай дубликат этого ключа, да чтобы тютелька в тютельку.
– Понял, – ответил Ленчик, принимая ключ.
– Вечером с ключами будь у меня, – произнес Долгоруков. – Проведем оперативное совещание. Последнее, – добавил он и криво усмехнулся.
В восемнадцать ноль-ноль пополудни в нумере у Долгорукова прошло последнее совещание относительно «дела Скалона», как его стал именовать Всеволод Аркадьевич. Роль каждого из участников «дела» была еще раз расписана, уточнена в самых мелких деталях и подробностях, причем в нескольких вариациях. Имелся план А, а ежели он по какой-то причине не срабатывал, то существовал план Б.
Снова поминутно было расписано время: в каком часу и на какой минуте кто что делает, и даже что говорит каждый из них. И, конечно, прорепетированы все ситуации, в том числе и те, что могут возникнуть из-за случившихся непредвиденных обстоятельств.
Из нумера Долгорукова Ленчик и Африканыч ушли уже в десятом часу. Иван Николаевич Быстрицкий Севой был снова оставлен…
На следующий день Ленчик проснулся около шести утра, хотя можно было проснуться и на полчасика попозже. Встал, оделся, прорепетировал перед зеркалом все, что он должен будет произнести перед генералом, надел заношенную студенческую шинель и фуражку без кокарды, для того чтобы придать одежде некую официозность, и повесил через плечо черную курьерскую сумку. Теперь он стал похож на мелкого… нет, очень мелкого служащего, исполняющего курьерские обязанности, то есть юношу на побегушках, начинающего служить с самых низов.