Хитрый бизнес
Шрифт:
– Они и до тебя добрались, склизкий мелкохуй, – сказал Кемп.
– Послушайте, Бобби, нет никакой надобности…
– Три половиной сотни гребаных сотен долларов в час я платил тебе за то, чтобы ты разобрался с договорами об аренде, с которыми я мог и сам разобраться, и теперь, когда в первый раз тебе, блядь, нужно что-то сделать, ты меня кидаешь?
Ди Ди просунула голову в дверь.
– Мистер Кемп? Этот тип? С руками? Вчерашний? Он тут. Хотите, чтобы я?…
– Здорово, Бобби, – сказал Тарант, обходя Ди Ди. – Как делишки?
– Сам
– С виду неплохо, – сказал Тарант, изучая фасад платья Ди Ди.
– Мне позвать охранника? – спросила Ди Ди.
– Нет, – сказал Кемп. – Просто убирайся, хорошо?
– Грубить не обязательно, – сказала Ди Ди и вышла.
– Надо было тебе вчера сходить со мной в «Дорэл», – сказал Тарант. – Прекрасный был денек, ни ветерка. У меня удар не хуже, чем у долбилы Тигра Вудса, [13] богом клянусь. Надо будет на днях взять тебя с собой.
13
Элдрик «Тигр» Вудс (р. 1975) – профессиональный игрок в гольф, считается одним из лучших за всю историю игры.
– Что, если я обращусь к федералам? – спросил Кемп. – Ты об этом не задумывался, Гвидо?
– Лу, Бобби. Лу Тарант. Ужасно интересно, почему ты хочешь обратиться к федералам?
– Сказать, что на меня, на мой бизнес наезжает организация грязных итальяшек. Спорю, им об этом будет интересно узнать.
– Может, и так, Бобби. Может, и так. Но, предположим, ты обратишься к ним. Прежде всего, хочешь ли ты попасть под Программу защиты свидетелей? Знаешь, как это бывает? Вместо Бобби Кемпа, знаменитого бизнесмена, у которого большой офис, который дружит с мэром и имеет секретаршу с парой больших горошин, вдруг появляется какой-то парень по имени Хирам Шмутц, который живет в трейлере в Альбукерке и высматривает, не забрались ли ему скорпионы в тапочки. А представь, федералы начнут всюду совать свой нос. Ты же знаешь, какие они, всегда суют свой нос. Может, начнут вдруг, ну, не знаю даже… проверять серийные номера на подушках безопасности. Счета в оффшоре. Нарушения иммиграционных законов. Налоги, бог мой, только подумай – налоги. Ну, и все это федеральное дерьмо.
Кемп уставился на него.
– Знал ли ты, – спросил Тарант, – когда мухлевал с подушками безопасности, что это федеральное преступление? Представляешь? Мотать срок в федеральной тюрьме – за подушку безопасности?
Ди Ди просунула в дверь голову.
– Это… там какие-то люди? – сообщила она. – Из телевизора? С камерами? Хотят с вами поговорить насчет какой-то дамы, ее задницы или чего-то в этом роде.
– Скажи, что меня нет, – ответил Кемп.
Ди Ди повернулась в сторону приемной и объявила:
– Он говорит, что его нет.
– Боже, – сказал Кемп. – Закрой на хуй дверь, о'кей?
– Такое впечатление, будто здесь я во всем виновата, – сказала Ди Ди и хлопнула дверью.
Кемп сел за стол, развернул кресло, посмотрел в окно.
– Хорошо, – сказал он. – Что тебе нужно?
– Да я же тебе вчера сказал, Бобби. Я представляю группу предпринимателей, которые хотят вести с тобой дела. Ты с нами легко сработаешься. Будешь нашим партнером, и тебе не надо будет ни о чем беспокоиться. Вот сегодня, например, сдается мне, у тебя кое-какие неприятности. В подобных случаях мы легко можем
Кемп молчал почти минуту, потом сказал:
– Хорошо.
– Ну и славно, – сказал Тарант. – Очень славно. Он обошел стол и протянул Кемпу руку. Кемп скрепя сердце протянул свою. Тарант взял его за руку и как будто без усилий поднял со стула. И стиснул его кисть.
– Ты сделал правильный выбор, Бобби. – Тарант не отпускал руки Кемпа. Его хватка усилилась. Кемп почувствовал, как хрустнули кости. – Теперь, когда мы партнеры, – сказал Тарант, – пара незначительных моментов. – Боль становилась невыносимой, хотя Тарант продолжал говорить ровным голосом. – Первое: никогда не называй меня больше Гвидо, хорошо, Бобби? Или грязным. И особенно итальяшкой.
Когда он произнес итальяшкой, руку Кемпа пронзила жуткая боль, как будто в ней что-то сломалось. Он хныкнул и попытался вытащить руку, но не смог ею пошевелить.
– Я сказал – хорошо, Бобби? – повторил Тарант.
– Хорошо, – прошептал Кемп.
– Хорошо, Лу, – сказал Тарант. – Я хочу, чтобы ты меня звал Лу.
– Хорошо, Лу.
– Прекрасно, Бобби. Превосходно, – сказал Тарант. – Я свяжусь с тобой завтра, начнем реализовывать соглашения. – Он отпустил руку Кемпа, подошел к двери, открыл ее и обернулся.
– Вот еще что, Бобби.
Кемп посмотрел на него, потирая правую руку.
– Мэнни Аркеро? – сказал Тарант. – Парень, которого ты уволил?
– А что с ним?
– Найми его снова.
В некотором смысле новые деловые партнеры Бобби Кемпа действительно сделали его жизнь проще. У него больше не возникало никаких затруднений с персоналом, с поставками или с государственными чиновниками. Если вдруг появлялась проблема, достаточно было обмолвиться о ней Лу, и, в чем бы она ни заключалась, – ф-фух! и проблема исчезала.
Но этого было недостаточно, чтобы Кемп смирился с новыми порядками. Тяжелее всего было вынести то, что фактически он больше не был боссом. Особенно четко он ощущал это, когда оказывался на судне, где Мэнни Аркеро всегда называл его «мистер Кемп» и оказывал ему всяческое уважение, которого, как понимал Кемп, на самом деле не испытывал. Он начал чувствовать то же самое и на других своих предприятиях, а по поведению служащих понял: они знают, что он здесь не настоящий хозяин, а такой же подчиненный, как и все остальные.
Так оно и было. Он продолжал богатеть, он формально все еще был президентом. Но боссом был Лу. Люди Лу вели бухгалтерию. Люди Лу «помогали» людям Кемпа в управлении. И всем было ясно, что если люди Лу чего-то захотят, так оно и будет.
В основном они явно занимались отмыванием денег. Скажем, появляется на «Феерии» какой-то тип, берет дикое количество фишек, тысяч на пятьдесят баксов – столько на этом вшивом плавучем казино никто никогда не берет. Поиграет в очко ли, в кости, без интереса, не беспокоясь, проигрывает или выигрывает, чаще проигрывает. Ближе к утру уйдет, не обналичив оставшиеся фишки и сделав казино огромную прибыль. Только вот Бобби, хоть и считалось, что он и есть казино, этих денег не видел. Они уходили какому-то поставщику, который, насколько было известно Кемпу, ничего не поставлял. Таким вот образом большая пачка бог знает откуда взявшихся денег попадала в поток легальной наличности.