Хижина дяди Тома (другой перевод)

Бичер-Стоу Гарриет

— Они маловаты для человека такого роста, — сказал Хеллей, показывая кузнецу наручники и кивнув в сторону Тома.

— Как?! Да ведь это Том мистера Шельби! — воскликнул с удивлением кузнец. — Неужели мистер Шельби продал его?

— Да, продал, — небрежно бросил Хеллей.

— Не может быть! Тома?! Кто бы мог поверить! Ну, вам его незачем заковывать. Это самое доброе, самое кроткое создание, какое…

— Знаю, знаю! — перебил его Хеллей. — Но именно эти «добрые создания» и удирают с особенной охотой. Всякие болваны или пьяницы, которым на все наплевать, лишь бы их досыта кормили, сидят на месте и даже

довольны бывают, что их возят по белу свету. А вот такие образцовые рабы терпеть этого не могут и только норовят убежать. Их приходится заковывать.

Кузнец неторопливо рылся в своих инструментах.

— Н-да, — протянул он задумчиво, — негры из Кентукки не любят южных плантаций. Говорят, они там мрут как мухи.

— Да, пожалуй, — равнодушно согласился Хеллей. — Виной климат да еще многое другое… Ну что ж, торговля от этого идет бойчее.

— Так-то оно так, — сказал кузнец, — а все-таки тяжело видеть, что туда отправляют такого честного, такого славного парня, как этот бедняга Том.

— Ему еще повезло. Я обещал, что буду хорошо обращаться с ним. Я устрою его в какую-нибудь хорошую старинную семью в качестве домашнего слуги, и если он вынесет климат и лихорадку, он будет так счастлив, как только может быть счастлив негр.

— Но ведь здесь, если не ошибаюсь, остается его семья, дети? — сказал кузнец.

— Велика штука! Он обзаведется там новой семьей.

Пока шел этот разговор, Том печально сидел в повозке у дверей кузницы. Внезапно он услышал отрывистый стук копыт на дороге. Не успел он опомниться, как его молодой хозяин, Джордж Шельби, в одно мгновение оказался в повозке и, обняв Тома за шею, прижал его к себе.

— Какая подлость! — твердил он. — Какая подлость! Пусть они говорят что хотят; если бы я был взрослым, они не посмели бы этого сделать, не посмели бы! — повторял он с еле сдерживаемым гневом.

— О мастер Джордж! Как вы порадовали меня, — проговорил Том. — Мне так горько было уехать, не повидавшись с вами! Вы очень, очень порадовали меня.

Том шевельнул ногой. Джордж, опустив глаза, внезапно увидел кандалы.

— Какой позор! — воскликнул он, заломив руки. — Я изобью этого паршивца! Изобью!

— Нет, нет, мастер Джордж, не надо! Даже кричать так не надо. Мне вы этим не поможете, а только еще больше озлобите его против меня.

— Хорошо, Том, ради тебя… я не трону его. Я сдержу себя… Но одна мысль об этом… Такой стыд! Они не дали мне знать! Не заикнулись ни одним словом! Если б не Томас Линкольн, я бы ничего не узнал. Ну и отделал же я их всех дома!.. Всех, да, всех!

— Боюсь, что вы много лишнего наговорили, мастер Джордж. Напрасно вы это сделали…

— Я не мог владеть собой! Я сказал им, что это позор! Но вот, дядя Том, — добавил он вдруг с таинственным видом, повернувшись спиной к дверям кузницы, — я привез тебе свой доллар…

— Нет, нет, я не могу взять его от вас, мастер Джордж! Это невозможно, — воскликнул Том, растроганный.

— Нет, возьмешь! — стоял Джордж на своем. — Погляди: тетушка Хлоя посоветовала мне просверлить в нем дырку, продернуть шнурок и повесить его тебе на шею. Ты спрячешь его под одеждой, чтобы эти паршивцы не отобрали его у тебя. Нет, Том, я не могу! Я исколочу его! Мне будет легче…

— Нельзя этого делать. Мне от этого лучше не будет.

— Хорошо, пусть

будет по-твоему, — сказал Джордж, надевая доллар на шею Тома. — Застегни куртку… вот так… Храни его и каждый раз, когда взглянешь на него, подумай о том, что я непременно приеду за тобой туда и привезу тебя домой. Я и тетушке Хлое сказал, чтобы она не горевала. Я этим делом займусь, а отец… Я буду мучить его, пока он этого не выполнит.

— О мастер Джордж, не говорите так о вашем отце!

— Боже мой, Том, у меня ведь нет дурных намерений.

— А теперь, мастер Джордж, — сказал Том, — будьте добрым, хорошим юношей. Не забывайте о том, сколько сердец уповает на вас… Не предавайтесь безумствам, которым так легко предаются молодые люди. Слушайтесь матери. Не думайте, как многие другие мальчики, что вы уже взрослый и матери незачем подчиняться. Помните всегда, мастер Джордж, что много прекрасного судьба может подарить нам дважды, но что мать у вас одна и другой не будет. Никогда, мастер Джордж, не придется вам встретить другую такую женщину, хотя бы вы сто лет прожили. Не покидайте ее и, когда вы подрастете, будьте ей опорой. Вы исполните это, дорогой мой мальчик, исполните, не правда ли?

— Да, дядя Том, — серьезно сказал Джордж, — обещаю тебе.

— Не забудьте этого обещания, мастер Джордж! Мальчики ваших лет нередко начинают своевольничать, такова уж природа. Но дети, получившие такое хорошее воспитание, как вы, должны относиться к родителям с уважением… Вы не обиделись на меня, мастер Джордж?

— Конечно, нет, дядя Том! Ты всегда давал мне одни добрые советы.

— На то ведь я и старше вас, мастер Джордж, — мягко проводя своей большой сильной рукой по кудрявой голове мальчика, сказал Том. Голос его звучал нежно и ласково, словно голос женщины. — Я ведь вас хорошо знаю, — продолжал он. — О мастер Джордж, у вас все преимущества: вы получаете образование, умеете читать и писать… Вы станете большим, ученым и добрым человеком. Все люди на плантации, и прежде всего ваши родители, будут гордиться вами. Будьте хорошим хозяином, как ваш отец, и добросердечным, как ваша мать… Никогда не забывайте о вашем долге перед людьми, оказавшимися в ваших руках.

— Я постараюсь быть хорошим человеком, дядя Том… Я хочу стать настоящим человеком. Но ты, дядя Том, не падай духом! Я верну тебя домой. Когда я вырасту, я перестрою твой дом, и у тебя будет гостиная с ковром. О, ты еще хорошо поживешь, дядя Том!

Из дверей кузницы вышел Хеллей, неся наручники.

— Послушайте, вы, — высокомерно обратился к нему Джордж. — Я расскажу моим родителям, как вы обращаетесь с дядей Томом!

— Расскажите, расскажите, — сказал торговец.

— Хоть бы постыдились! — продолжал Джордж. — Всю жизнь скупать мужчин и женщин и сажать их на цепь, как скот. Это гнусное ремесло!

— Пока, благодарение господу, находятся люди, которые покупают этих мужчин и женщин, я могу торговать ими. Это примерно одно и то же.

— Когда я буду взрослым, — воскликнул Джордж, — я не стану делать ни того ни другого! Мне стыдно сейчас, что я родом из Кентукки, а раньше я этим гордился. — Он вытянулся, упираясь в стремена, словно желая проверить, какое впечатление его слова произвели на штат Кентукки.

— Прощай, дядя Том! — проговорил он вдруг с болью в голосе. — Прощай — и не падай духом!