Хижина дяди Тома

Бичер-Стоу Гарриет

– Хозяин, да ведь он весь залит вином! – Такому важному джентльмену, как вы, не подобает носить грязные жилеты. Я решил, что теперь он может перейти ко мне. Бедному негру не зазорно в нем показаться.

Адольф вскинул голову и грациозно провел рукой по надушенным волосам.

– Ах, вон оно что! – небрежно протянул Сен-Клер. – Ну, хорошо. Сейчас я покажу Тома хозяйке, а потом ты сведешь его на кухню. И не смей задирать перед ним нос. Он стоит двух таких щенков, как ты. Помни это.

– Хозяин любит пошутить, – сказал Адольф со смешком. – Как приятно видеть хозяина в

таком хорошем расположении духа!

– Иди за мной, Том, – сказал Сен-Клер, кивнув ему головой.

Том вошел в будуар. Он увидел бархатные ковры, зеркала, картины, статуи, занавеси – и приуныл. Ему даже страшно было шевельнуться посреди всего этого великолепия.

– Вот, Мари, – сказал жене Сен-Клер, – наконец-то я смог выполнить ваш заказ на кучера. Он черен и почтенен, как похоронные дроги, и с такой же скоростью будет возить вас. Ну, откройте глаза и полюбуйтесь на него. Надеюсь, теперь вы не будете жаловаться, что я перестаю о вас думать, как только уезжаю из дому.

Мари открыла глаза и, не поднимаясь с кушетки, осмотрела Тома с головы до ног.

– Он, наверно, пьяница, – проговорила она.

– Нет, мне рекомендовали его как смирного, непьющего негра.

– Будем надеяться, что это так. Впрочем, я на многое не рассчитываю.

– Дольф! – крикнул Сен-Клер. – Сведи Тома вниз. И не забывайся! Помни, что я тебе говорил.

Адольф грациозными шажками засеменил по веранде, и Том, тяжело ступая, двинулся за ним.

– Настоящий бегемот! – сказала Мари. – У меня с самого утра мигрень, а с вашим приездом в доме поднялся такой шум, что я теперь просто полумертвая.

– Вы подвержены мигреням? – спросила мисс Офелия, возникая из глубины кресла, где она сидела в полном молчании и прикидывала мысленно стоимость обстановки будуара.

– Да, я в этом отношении сущая мученица, – ответила та.

– Настой из можжевельника – отменное средство от мигреней, – сказала мисс Офелия. – По крайней мере, так утверждает Августа, жена дьякона Абраама Перри, а ее совет чего-нибудь да стоит.

– Как только у нас в саду около озера поспеет можжевельник, прикажу оборвать с него все ягоды специально для этой цели, – совершенно серьезным тоном сказал Сен-Клер, дергая за шнурок звонка. – Кузина, вы, наверное, хотите пройти к себе и отдохнуть с дороги… Адольф, – обратился он к вошедшему лакею, – пришли сюда няню.

Почтенная мулатка, которой так обрадовалась Ева, вошла в комнату.

– Няня, – сказал Сен-Клер, – поручаю эту леди твоим заботам. Она устала и хочет отдохнуть. Покажи мисс Офелии ее комнату и постарайся угодить ей во всем.

И мисс Офелия вышла из будуара следом за няней.

ГЛАВА XVI

Хозяйка Тома и ее воззрения на жизнь

– Итак, Мари, – сказал Сен-Клер, – для вас скоро наступят блаженные времена. Наша практичная, деловитая кузина снимет с ваших плеч бремя домашних забот, и вы будете наслаждаться жизнью. К церемонии передачи ключей можно приступить сейчас же.

Это было сказано за завтраком спустя несколько дней после приезда мисс Офелии.

– Пожалуйста, – проговорила Мари, томно склоняя

голову на руку. – Кузина не замедлит убедиться, что мы, хозяйки, – сущие рабыни у себя в доме.

– Правильно! Она откроет не только эту, но и много других полезных истин, – подтвердил Сен-Клер.

– Можно подумать, что мы держим невольников исключительно ради удобства, – продолжала Мари. – А на самом деле куда спокойнее было бы немедленно отделаться от них.

Евангелина подняла на мать свои большие глаза и спросила в простоте душевной:

– А зачем же ты их держишь, мама?

– Сама не знаю. Вероятно, только затем, чтобы доставлять себе лишние мучения. Это мой крест. Я уверена, что они – главная причина всех моих болезней. И таких ужасных негров, как у нас, больше ни у кого нет.

– Перестаньте, Мари, вы просто сегодня не в духе, – сказал Сен-Клер. – Это неверно. Возьмите, например, няню – чудеснейшая женщина! Что бы вы стали делать без нее?

– Няня лучше других, – согласилась Мари. – Но она такая эгоистка, просто ужас! Впрочем, негры все этим отличаются.

– Да, эгоизм – серьезный недостаток, – сдержанно проговорил Сен-Клер.

– Ну разве это не эгоистично с ее стороны так крепко спать по ночам? – воскликнула Мари. – Она прекрасно знает, что когда у меня бывают приступы мигрени, за мной нужен уход, нужно подходить ко мне каждый час, а попробуйте разбудите ее! Это стоит таких трудов, что, например, сегодня утром я чувствую себя совершенно разбитой.

– Мама, а разве она не дежурила около тебя несколько ночей подряд? – спросила Ева.

– Откуда ты это знаешь? – встрепенулась Мари. – Она жаловалась тебе?

– Нет, няня не жаловалась, она просто рассказывала, как ты себя плохо чувствовала последнее время.

– Почему вы не посадите вместо нее Джейн или Розу хотя бы на одну-две ночи? – сказал Сен-Клер. – Няне надо отдохнуть.

– И вы можете предлагать это? – возмутилась Мари. – Благодарю вас за внимание, Сен-Клер! Мои нервы так натянуты, что я просто не перенесу, если меня будут касаться чьи-то другие руки. Когда бы няня действительно заботилась обо мне, она бы спала более чутко. Ах, как я завидую людям, у которых есть преданные слуги! – И Мари тяжко вздохнула.

Мисс Офелия слушала внимательно и строго; судя по ее крепко сжатым губам, она не хотела вступать в этот разговор, не уяснив себе предварительно собственной позиции.

– Няня, в сущности, не так уж плоха, – говорила Мари. – Характер у нее ровный, она почтительна, но этот эгоизм! Она только и знает, что терзаться о своем муже. Когда я вышла за Сен-Клера и переехала сюда, мне, конечно, пришлось взять няню с собой, но ее мужа мой отец не мог отпустить. Он кузнец и, естественно, человек нужный в хозяйстве. Я еще тогда говорила, что им нечего надеяться на совместную жизнь. Надо бы, конечно, выдать няню за кого-нибудь другого, а я не настояла на этом и глупо сделала. Воздух отцовской усадьбы мне вреден, и я не смогу туда ездить. Няня прекрасно это знала и все-таки, несмотря на все мои уговоры, не захотела найти себе другого мужа. Она страшно упрямая, только никто этого не замечает, кроме меня.