Хладнокровное предательство
Шрифт:
В гостиной он нашел книги: «Питер и Венди», несколько томов о путешественниках. Библия. Пособие по домоводству. Набор шахмат и шахматная доска. Подставка для трубок, а рядом – оловянная табакерка. Маленькая корзинка для шитья с иголками и разноцветными, яркими нитками для вышивания. Сложенное кухонное полотенце с неоконченной вышивкой по краю – ваза с фиалками, еще без листьев.
Домашняя жизнь. Обычная, уютная.
Ратлидж вспомнил шляпку с махровыми розами. У Грейс Элкотт явно был вкус. Красивая женщина, которую любили два мужа…
Может, она боялась Пола
Он вернулся в комнату Хейзел и еще раз взглянул на детский снимок Джанет Аштон. Причастна ли она к страшному преступлению? Единственный найденный им револьвер принадлежал ей. Он разглядывал ее надутое лицо, когда услышал снизу голос Пола Элкотта:
– Инспектор Ратлидж! Вы еще там?
Он вышел на лестницу и крикнул:
– Да! А что?
– Приехал инспектор Грили. Он вас ищет. В гостинице что-то случилось.
Глава 19
Когда Ратлидж вышел во двор, то увидел, что Грили беспокойно расхаживает туда-сюда.
– Вас нелегко найти! – воскликнул инспектор.
– Что случилось?
– Настоящий кошмар. Робинсон пытался покончить с собой. Элизабет хотела ему помешать, но только сама пострадала. Он схватил острую бритву.
Ратлидж выругался.
– Отлично! Встречаемся на месте!
Он завел мотор и сел за руль. Грили развернул коляску и приготовился следовать за ним.
Ратлидж ехал быстро, взметая по обочинам снежные вихри, талую воду и грязь.
Неужели это все притворство? А может, Робинсон не вынес напряжения и горя?
Хэмиш сказал: «Если он порезал девушку, какое уж тут притворство!»
– Чтоб ему! – ругался Ратлидж. – Другого места и времени не нашел. Мог бы хоть подождать, когда его детей предадут земле! Соблюсти приличия.
Но горе каждый переживает по-своему, а Робинсону довелось поучаствовать в кровавых сражениях, а потом побыть в плену. Вернувшись домой, он узнал, что жена и дети по каким-то причинам его забыли. Теперь они мертвы. И он не может найти себе места.
Хэмиш проворчал, как будто соглашаясь с мыслями Ратлиджа: «Война нас изменила». За его простыми словами крылась бездна страданий.
Дверь черного хода стояла нараспашку. Изнутри доносились взволнованные голоса. Ратлидж широким шагом пересек двор.
Хэмиш, голос которого казался сейчас особенно гулким, сказал: «Она не пострадала…»
Войдя на кухню, Ратлидж сразу ощутил запах страха и более резкий запах горелого хлеба. У него защипало глаза. На полу была лужа крови. Рядом валялись осколки разбитых чашки и блюдца. Он невольно вспомнил другую кухню, которую видел меньше часа назад, и мужчину, который старательно оттирал пятна крови со стен.
На кухне были доктор Джарвис и Вера Камминс с заплаканным лицом. Элизабет Фрейзер, бледная и ошеломленная, сидела в своем кресле, доктор перевязывал ей руку. У двери, ведущей в коридор, стоял Гарри Камминс. Ратлиджу показалось, будто он резко постарел. Гарри не сводил взгляда с мисс Фрейзер.
Когда Ратлидж вошел, все взоры обратились к нему.
– Что
– У себя в постели. Я дал ему успокоительное, – мрачно ответил Джарвис.
– Я шла по коридору с чистыми полотенцами, – дрожащим голосом начала Элизабет Фрейзер. – И услышала какой-то шум в комнате мистера Робинсона. Потом глухой удар, как будто на пол упало что-то тяжелое. Я постучала и, не услышав ответа, вошла…
Она вздрогнула и повернулась к Джарвису. Доктор, насупившись, завязывал бинт. Откашлявшись, мисс Фрейзер продолжала:
– Он лежал на полу. Вокруг все было усыпано осколками фарфора, а из запястья текла кровь. А он… лежал и смотрел на нее. А когда увидел меня, то попытался перерезать себе и второе запястье. Я попробовала ему помешать. Мистер Камминс услышал шум и прибежал на помощь, а за ним и мисс Аштон. Мы все вместе с трудом одолели его – он как будто обрел силу целой дюжины человек. И он все время звал своих детей. Это было ужасно, ужасно – мне казалось, нам не удастся его спасти. Если бы не Гарри, я бы упала в обморок. Мы с трудом подняли его и ремнями привязали к стулу, а тем временем послали за доктором. – Помолчав, она еле слышно добавила: – Я боялась, что ему удастся покончить с собой.
Ратлидж повернулся к доктору:
– Как он себя чувствует?
– По-моему, пришел в себя, – ответил Джарвис. – Без конца извинялся перед всеми.
Ратлидж вышел в коридор и направился к крылу, в котором жили постояльцы. Бесцеремонно распахнул дверь комнаты Робинсона. Когда дверь ударилась о стену, мисс Аштон, сидевшая рядом с кроватью и смотревшая на бывшего зятя, вздрогнула от неожиданности и повернула к Ратлиджу испуганное лицо.
Робинсон поднял на Ратлиджа затуманенный взгляд и с трудом привстал, опираясь на локоть. Оба его запястья были перевязаны. На полу Ратлидж заметил пятна крови. Кровь испачкала и белую скатерть на столе; раньше там стояли желтый кувшин и миска. Теперь их осколки валялись на полу.
– Какого черта вы натворили? – Ратлидж развернулся к Робинсону, не слушая увещеваний Хэмиша.
Хью Робинсон ответил:
– Не знаю… По-моему… я потерял рассудок.
– Вы совершили опасную глупость! Поранили мисс Фрейзер, перепугали всех здешних обитателей и перебили кучу посуды, но ничего не достигли!
– Вы не знаете, что значит… – со слезами на глазах начал Робинсон. – Вы не знаете… Он ведь мой сын!
– Тем больше у вас оснований сохранять ясную голову и помочь ему, когда он найдется! – Ратлидж повернулся к мисс Аштон: – Комната запирается на ключ?
– Да. Мисс Фрейзер раздала нам ключи вчера вечером, после ужина.
– А где бритва?
– На кухне.
– Хорошо. Робинсон, вы под домашним арестом до тех пор, пока снова не возьмете себя в руки. Еду вам будут приносить сюда.
Он взял ключ, велел Джанет Аштон выйти в коридор и запер дверь на замок.
– Он горюет, – заметила она.
– И тем не менее. – Ратлидж положил ключ себе в карман.
Джанет Аштон зашагала на кухню следом за ним, явно не согласная с его мнением.