Хлеб сатирика
Шрифт:
Когда я телевизор покупал, то к нему книгу приложили. Вроде как бы инструкция. Толстая книга, и картинок в ней масса. Удивился я: почему книга такая толстая, когда ее читать-то? А продавщица отвечает:
— Вы, гражданин, роман Вячеслава Шишкова читали? Так помните, вероятно, сколько в нем страниц? А это вам не какая-нибудь «Угрюм-река» — «Енисей» называется!
Одним словом, взял я книгу. И хорошо сделал. Времени для чтения у меня оказалось предостаточно.
Вот вечером включу телевизор, он погудит-погудит немного, а потом и примолкнет. Достаю я тогда книгу и начинаю читать.
В книге есть одна особенно любопытная глава: «Наиболее характерные неисправности и
Вызубрил, потому что мой телевизор обладал всеми двенадцатью характерными дефектами, без всяких изъятий. А поднаторев в определении телевизорных неисправностей, я дал себе твердое слово приобретать в будущем только балалайки!..
Но справедливо сказано, что человек часто не знает, чего он хочет и где подстерегает его судьба-злодейка. О глупец, зачем я изменил своему слову и стал осаждать телевизионное ателье звонками, устными и письменными жалобами? Зачем швырял деньги на сгоравшие, как сосновые лучины, лампы, конденсаторы, статоры, трансформаторы и кинескопы?
Помню, в последний раз меня принял сам заведующий ателье. Он сказал:
— Не волнуйтесь, гражданин, щадите вашу нервную систему! Я обещаю вам: мы добьемся, что ваш аппарат начнет работать устойчиво. Но, боюсь, это не принесет вам облегчения. Скорее, наоборот….
Тогда, вгорячах, я не понял содержащейся в словах заведующего скрытой угрозы. И оценил ее только впоследствии.
Теперь мой телевизор исправен.
Случалось ли вам когда-нибудь попадать в руки невежественного дантиста? Слушать лекцию о снах и сновидениях? Высиживать долгие часы в приемной заведующего жилищным отделом? Не случалось?
Тогда вряд ли вы поймете переживания человека, который бессменно несет свою трудовую вахту у экрана телевизора…
Итак, легким поворотом рукоятки я включаю телевизор, и моя комната наполняется натужным гулом соскучившегося по капитальному ремонту автомобильного мотора. Я вижу на экране контуры знакомых московских зданий и сквозь бодрую маршевую мелодию слышу голос диктора:
— Дорогие друзья, Центральное телевидение начинает вечерние передачи!
И вдруг слух улавливает откровенный зевок. Я испуганно оглядываюсь, но в комнате никого нет: сын еще не вернулся из института, а жена ушла на вечернее дежурство в школу. Кто же так сладко зевает? Неужели тот невидимый за экраном телевизора диктор?
А эта девушка, чье изображение появилось сейчас крупным планом на экране, вынуждена улыбаться:
— Для самых маленьких мы покажем веселый мультипликационный фильм «Снеговик-почтовик».
Бедная девушка! Сколько раз ты улыбалась, объявляя этот фильм? Он действительно был когда-то веселым, пока не превратился в избитую, наскучившую всем Машам, Дашам и Вовам историю о суетливом снежном старичке, который везет детям подарки и все время их теряет…
Я включаю верхний свет и достаю из тумбочки, на которой стоит телевизор, трогательное повествование неизвестного автора о «Енисее». До начала передач по второй программе у меня есть добрых полчаса свободного времени.
Вчера для самых маленьких показывали «Дюймовочку». И я успел проштудировать страниц десять своего излюбленного «Енисея». А вот Вовам и Машам, вероятно, было хуже. Многостраничным «Енисеем» они не интересуются и к «Дюймовочке» давно охладели. Ведь даже самые маленькие растут понемногу, а примелькавшаяся их взорам мультипликационная героиня не изменилась даже на полдюйма!
Но вот наконец и время второй программы.
— Начинаем выступление коллектива художественной самодеятельности Дворца культуры
Нет, я не хочу, чтобы мне рассказывали о спектакле, я хочу его видеть. И снова переключаю телевизор на первую программу.
— …Особенное внимание наш коллектив уделяет овладению современным репертуаром…
Новый поворот рукоятки, вторая программа.
— …Образы наших современников воплотили в своем творчестве…
Снова включаю первую.
— …И ярко отразили художественные образы, выведенные в пьесах советских драматургов…
Что за наваждение! Судорожно хватаю «Телевидение» за текущую неделю. Так и есть: вторая программа только начала рассказ о художественной самодеятельности, а по первой он уже ведется целых пять минут. В военной тактике это называется взять противника в клещи. Принужденный к безоговорочной капитуляции, я снова листаю «Телевидение» за прошлую неделю.
Ну да, этот концерт «По заявкам зрителей» я помню отлично. В первом отделении был известный иллюзионист-манипулятор, который закончил свое выступление, засыпав всю сцену ворохом платочков, выхваченных из обычной театральной афиши. А во втором… Во втором тоже выступал не менее известный манипулятор… И когда он уходил, то сцена опять была засыпана, как снежными хлопьями, теми же изящными изделиями из крепдешина…
По какому же принципу составляются на телевидении программы передач? Мне невольно вспоминается старая-престарая игра под названием «ералаш», которая когда-то пользовалась большим успехом на вечеринках. Иван Петрович пишет на бумажке одно слово и передает Василию Ивановичу. Тот, не читая написанного, также пишет слово и вручает бумажку Елене Ивановне. После того, как бумажка обойдет всех, ее зачитывают. Иногда получается довольно смешная фраза:
— Ехала коза верхом, бережком, седой бородой небо вычерпала…
Кажется мне, что бумажка с программой телепередач тоже заполняется таким способом, только слова о козе, вычерпывающей небо седой бородой, вписываются не мифическими Иванами Петровичами и Еленами Ивановнами, а реально существующими главными редакциями Центрального телевидения.
Да, загадочные люди сидят в этих главных редакциях… Почему они считают, что меня может заинтересовать не собравшая и четырех десятков зрителей третьестепенная встреча по водному поло? Почему надо дважды и трижды показывать миллионам телезрителей самодеятельный спектакль, хотя премьера его прошла в полупустом зрительном зале Дома культуры? Отчего к фильму «Потомок Чингисхана» дается в программе рубрика «Киноленты прошлых лет», а у фильма «Золушка» ее нет? Как понимают выражение «прошлые годы» товарищи из Главной редакции кинопрограмм? Есть ли у главных редакций Центрального телевидения достаточные основания называть беседой скверную декламацию по бумажке? И стоило ли ломать голову над изобретением чуда из чудес — современного телевидения — только для того, чтобы в течение получаса показывать зрителям уткнувшегося в печатные листы человека?
Я смотрю плохо склеенный, любительский, в худшем смысле этого слова, спектакль Телевизионного театра миниатюр с многозначительным названием «Спасибо за внимание!», смотрю так называемые «телевизионные постановки», и мною снова овладевают горькие мысли. Почему в театре с тысячью мест для зрителей обязательны и талантливый, с мировым именем режиссер и настоящая драматургия, а театр с многомиллионной аудиторией их не имеет? И разве для авторов киноочерков и кинорепортажей высокое профессиональное мастерство не обязательно только потому, что к киноочерку и репортажу добавлено прилагательное «телевизионный»?